Теперь на ее кухне хозяйничал совсем другой мужчина — в обманчиво выцветшей футболке с логотипом" Дольче" и темных джинсах, облегающих крепкие бедра. Сунул ей в руки бумажный стаканчик с кофе — капучино, как она и любила, — и наказал сейчас же выпить, а то она на человека не похожа. Бесцеремонно полез в посудный шкаф, достал расписное блюдо, выложил на него какие-то сладости — кексы, орешки, посыпанное шоколадной крошкой печенье — и поставил перед ее носом.
Затем обратил свой взор на Орелию и сына, все еще расхаживающего по квартире в пижаме. Сказал няне на английском, чтобы та одевала Никиту. Нет, в ее услугах они не нуждаются, так что сегодня у нее свободный день. Порывался было дать денег, но тут Майя решила, что пора выходить из ступора.
— Артем, сейчас же прекрати! — заявила ему, уставившись на купюры в руках Спасского и на растерянное лицо Орелии. — По какому праву ты распоряжаешься в моей квартире и в моей жизни? Не надо никому и ничего платить! — Она давно уже рассчиталась с няней, выдав той приличную сумму на расходы. — И вообще… Тебя кто-то сюда звал?! Что ты здесь забыл?
— Сейчас мы все вместе поедем в больницу. — Артем на ее вспышку гнева внимания по привычке не обратил, но преследовать Орелию с целью дать той денег перестал. — В какой он, в Первой?
— Да, Первой Городской, в хирургическом, — отозвалась Майя машинально. — Операция закончилась, но он все еще в реанимации. Не знаю, пустят ли меня к нему или нет, но я поеду… Мне сказали, что он пока еще без сознания, — Тут Майя замотала головой, потому что слезы снова подступали к глазам, хотя она твердо сказала им "нет!"
Артем уселся напротив нее — на вчерашнее Родькино место! — и посмотрел Майе в глаза.
— Марусь, ну все… Все, хватит уже плакать! Он жив, и это самое главное.
— Жив, — всхлипнула она. — И он поправится, обязательно!
Артем кивнул.
— Что произошло? Ты так толком ничего мне не рассказала.
Потому что она так толком ничего и не знала.
— Мне позвонили из полиции, сказали, что на Родьку напали и избили. Ночью, когда он возвращался домой… — В Н-ске Родька всегда останавливался у своих родителей. — В его телефоне был мой номер. Вернее, я оказалась последней, кому он вчера звонил. Полиция спрашивала, не знаю ли я что-то… Но я ничего знаю! Ничего, ничегошеньки не знаю!
— Марусь, прекрати истерику. Все будет хорошо, — заявил ей Артем. — Мы сейчас поедем и сориентируемся на месте. Но тебе все же не помешает переодеться, — он кивнул на ее рабочий комбинезон, который Майя, поговорив с полицией, бездумно натянула после ванной.