— Так у нас уже есть сын! — жизнерадостно отозвался Артем. — И скоро будет еще… Давай признаемся, Марусь?! Нам уже второй месяц… Или третий? — спросил у нее.
Наморщил лоб, словно старательно пытался вспомнить срок несуществующей беременности, из-за чего Майя окончательно растерялась. Какой еще… второй или третий месяц, если у них секс-то был один раз, шесть лет назад?!
Тут она вспомнила, что Артем собирался импровизировать, и решила ему подыграть.
— Восьмая неделя… Токсикоз как раз в самом разгаре.
Импровизация удалась на славу — ей неожиданно стало нехорошо. Настолько, что к горлу подкатила тошнота, словно Майя и в самом деле страдала от токсикоза при полном отсутствии беременности.
Голова закружилась, и она прислонилась к плечу Артема.
— Как-то мне нехорошо… — произнесла жалобно, уже не играя. — А можно… можно мне в ванную комнату?
Оказалось, что можно. Удобства находились в конце коридора, и Дарья Владимировна даже взялась ее проводить, хотя Майя прекрасно знала, куда идти.
— Первые месяцы самые сложные, — произнес им вслед Артем, наверное, решив добить ее окончательно. — Потом станет получше.
Закрывшись в выложенной голубой плиткой комнате, Майя тяжело опустилась на край керамической ванной. «Импровизируем, Марусь!..» — вспомнила слова Спасского. Тогда почему же она так разволновалась, когда подумала о… еще одной беременности от Артема?!
Глупости, сказала Майя себе строго. Все это — сплошная импровизация! Игра. Они пришли сюда, чтобы проверить Родькину теорию заговора, а вовсе не для того, чтобы пить чай, фантазировать о несуществующем будущем ребенке и свадьбе, по переменно жалея Дарью Владимировну за то, что Элька не звонит матери уже какую неделю.
Вздохнув, Майя поплескала себе в лицо водой, затем, чувствуя себя преступницей, открыла зеркальные створки шкафчика над раковиной. Она не совсем понимала, что именно нужно искать, но… К ее облегчению, внутри ничего не оказалось. Вернее, ничего такого, что хоть как-то могло пролить свет на тот факт, почему Дарья Владимировна оказалась в Родькином списке.
Причем не жертвой, а подозреваемой.
Продолжая чувствовать себя злоумышленницей, Майя заглянула под ванну. Там ее встретила стерильная чистота — ни трупов, ни орудий убийств.
— Прекрасно! — пробормотала Майя. — Просто великолепно! И что же теперь?!
Тут в дверь постучали.
— Марусь, с тобой все в порядке? — встревоженно поинтересовался Артем.
— Не очень-то!.. — честно призналась ему, но дверь все же открыла.
На это Спасский заявил, что она выглядит даже не бледной, а, скорее, с интригующим зеленоватым оттенком.