Первым пришел в себя Артем, которому Майя давным-давно вручила бразды правления над своим телом, заблудившись в мире желаний.
Потому что она так долго… Так сильно и так истово его любила, желала, надеялась, мечтала. И это собиралось, копилось, откладывалось в течение многих-многих лет. В школе, после нее и за все те годы, когда Майя была вдали от Артема, старательно борясь со своим казавшимся ненужным чувством.
Пыталась от него излечиться, но так и не смогла.
Оборона рухнула, а последние защитники бастиона с пылкой страстью сдавались в плен. И эта страсть, эта вырвавшаяся из заточения волна желания была столь сильна, что Майе давно уже стало неважно, что они до сих пор находятся в подворотне рядом с домом Старой Ветлицкой. Сидят в машине, где она непостижимым образом очутилась коленях Артема, таким же непостижимым образом оставшегося без футболки — она и не помнила, как это вышло, — а тот почти стянул с нее узкую шелковую блузку, ловко справившись с застежкой бюстгальтера.
Тут Артем выпутался из омута ее рук, из плена их поцелуев и посмотрел на Майю осоловевшим взглядом.
— Нет, не тут… — покачал головой. — Не тут, Марусь! Доедем до дома, здесь недалеко!
Казалось, решение далось ему так же сложно, как и ей.
Но Артем был прав, прав!.. Она отдала бы все, чтобы как можно скорее получить вожделенное, но не здесь же, не в машине под окнами квартиры Старой Ветлицкой!..
Майя покивала, переползая на свое сидение, и Спасский завел мотор. Джип рванул, понесся по вечернему Н-ску.
Опять стремительно темнело, словно силы Ночи одержали победу над легионами Света и теперь властвовали над сдавшимся на милость победителя городом. Нет, не мародерствовали, накрывали его мягким полумраком, смягченным светом фонарей.
Вот и Майя… Сдалась на милость победителя, и в ее душе воцарился покой. Словно кто-то внутри — тот, кто намного умнее ее и знает все наперед, — согласился с тем, что она наконец-то поступает правильно.
Теперь все будет так, как нужно.
И они летели по вечереющему городу, спеша к дому Спасского, а он держал ее за руку. Сжимал так сильно, словно боялся, что Майя снова может исчезнуть, улететь. Вспорхнуть в ночное небо, раствориться в красноватой дымке заката, окончательно променяв Артема на испанский берег.
Она молчала, хотя понимала, что на запястье скорее всего снова останутся синяки, но на этот раз ей было все равно. Все равно!.. Потому что улетать Майя никуда не собиралась. Да и куда ей улетать? К кому? Зачем?
К тому же ее мысли занимало лишь одно желание — добраться до его квартиры, после чего стащить с Артема одежду и наконец-таки получить вожделенное.