…Они так ничего и не залечили — ни ее синяк, ни его рассеченную бровь, ни пострадавшее в битве Артемово плечо, потому что им стало совсем не до этого. Все началось с поцелуя — требовательного, горячего, моментально лишившего ее связных мыслей, стремительно канувших в горячей бездне вспыхнувшего с новой силой желания.
Затем она как-то быстро осталась без одежды, и Артем, снова заявив: «Не здесь, Марусь!..», подхватил, понес свою несопротивляющуюся добычу в спальню.
…А там уже был чувственный мир прикосновений и смелых ласк, на которые она отвечала так же уверено, потому что больше не собиралась, не хотела стесняться. Наоборот, каждое мгновение рядом с Артемом наполняло ее тело, ее жизнь ярчайшими красками, которых, как оказалось, ей так не хватало. А ведь она даже и не подозревала! Не думала, что может быть так сладко, сильно, безумно… Настолько, что у нее не хватило бы слов пересказать, даже если бы очень захотела.
И Майя серьезно сомневалась, что смогла бы выразить это красками на холсте.
Быть может, потому что все наконец-то совпало — она была с тем, кого любила целых пятнадцать лет, не считая времени на испанском берегу, когда вдали от Артема она впала в спячку.
Но теперь проснулась, очнулась окончательно. Ее оборона пала, и Майя вырвалась из заточения.
И теперь каждое прикосновение, каждая его ласка, каждый его вздох, каждое его уверенное движение, каждое его слово рождало в ней миллиарды разноцветных искр, которые уносили ее ввысь, в вечность, имя которой — любовь.
Майя знала, ощущала всем своим существом, что очень скоро с ней случится то, чего еще она никогда не испытывала. То, что не получилось у них с Артемом в их «первый раз» на даче Зимина; то, чего не удалось ощутить в ее одну единственную попытку с другим…
И она перестала сопротивляться, сдавшись умелому натиску единственного мужчины, которого любила. Очень скоро мир взорвался, наполняя ее феерией чувств.
Пробуждение было таким, что лучше и не бывает. Хотя Майя толком и не поняла, спали ли они с Артемом этой ночью или все-таки нет, восполняя на широкой кровати в спальне с зашторенными окнами те самые пробелы, что образовались за шесть лет ее отсутствия.
Зевнув, все же попыталась выбраться из кольца мужских рук, чувствуя в теле приятную истому. Но, оказалось, Спасский тоже проснулся и снова утянул ее к себе под оделяло.
В очередной раз восполнять те самые пробелы.
Наконец, Майя все же сбежала. Ушла в ванную, побрызгала водой в лицо, затем уставилась на собственное отражение. Улыбнулась — ей почему-то показалось, будто на нее смотрела новая она. Все то же самое — тот же нос, те же губы, немного припухшие от поцелуев Артема, те же светлые глаза, но этим утром она выглядела немного по-другому.