Бабушка, получив исправную машинку, была счастлива. И сразу в городе прошел слух, что она шьет. Одной из ее клиенток даже стала секретарь главного босса республики. Первым лицом по тем временам всегда был русский, а вот секретарей набирали из местных. Вот бабушка и стала ту местную барышню обшивать. Денег тогда ни у кого не было, поэтому расплачивалась та женщина с бабушкой медом, селедкой и салом. У ее семьи имелось огромное собственное хозяйство с пасекой, в ста километрах от него текла Волга, где ловили знаменитую волжскую селедку. Я до сих пор помню тот мед – темный, прозрачный, тягучий...
Но там, в Йошкар-Оле я объелся медом, селедкой и салом до такой степени, что потом долго не мог даже смотреть на эти продукты. Селедку начал снова есть только во взрослом возрасте, когда выпивать стал. А сало не ем до сих пор.
Та бабушкина машинка долго была нашей главной кормилицей. В 1945-м, когда нас снова привезли в Ленинград, я пошел на Ситный рынок и за какие-то копейки купил для машинки станину. Она была без верхней платы, но ее я без проблем сделал сам.
* * *
- Вся ваша семья в войну состояла из бабушки и мамы?
- Да. Отца я хоронил сам – в Йошкар-Оле. Зимой 1942-го он ездил оттуда на месяц на фронт – проверял, как работают какие-то его приборы. Он ведь с оптикой работал, а это – прицелы, системы наблюдения...
Вернулся папа с сыпным тифом. И через неделю его не стало. Потом перед нами извинялись. Выяснилось, что всех, кто ездил из эвакуации на фронт, были обязаны обеспечивать шелковым бельем. Шелк был единственной доступной тканью, на которой не держались вши - соскальзывали. А папу отправили на фронт без этого белья, потому что его поездка была организована в каком-то совсем экстренном порядке.
У папы было очень много родных. Точнее – у дедушки по папиной линии. Пять сыновей и две дочки. Причем все – очень умные и образованные люди. Старший сын – дядя Сеня – был главным инженером Государственного оптико-механического завода «Светлана». Потом этот завод назывался ЛОМО, ЛОМЗ – производил всю оптику для страны. Государственный оптический институт ее разрабатывал, а ЛОМЗ производил. Этот объект считался настолько стратегически важным, что к нему была даже подведена специальная железнодорожная ветка.
В 1936-м дядю Сеню отправили на годичную стажировку в Америку. Вернулся он оттуда на громадном – самом большом по тем временам - трансатлантическом корабле «Queen Mary», который только-только спустили на воду. Еще через год дядьку арестовали. И отправили на поселение в Свердловск. Правда в 1941-м туда же был эвакуирован ГОМЗ, так что дядя снова оказался при своей прежней работе.