И мы в молчании поехали из аэропорта обратно в Венецию. Карлик сидел в минивэне напротив меня и то и дело ободряюще мне улыбался. Рядом со мной примостился Мохаммед, напротив него Итсаску. Нила позади ворковала с ребятами. Лика устроилась отдельно от всех, бледная, грустная, и смотрела в окно. Это было так странно — видеть ее подавленной. А у меня все не получалось спросить, что стряслось.
С другой стороны, несмотря на то, что нас везли практически под надзором, с каждым километром, приближавшим нас к Венеции, на душе становилось легче. Казалось, что связующая нить, возникшая между мной и незнакомцем, ослабляет натяжение по мере того, как я подъезжаю ближе к нему. К тому же в этом городе спрятана книга. Возможно, у нас появится шанс отыскать ее после разговора с графом Виттури. А у меня… появится шанс на свидание в Венеции.
Пересев на причале на катер, мы направились к уже знакомому палаццо. Вот только при дневном свете можно было лучше рассмотреть деревянные причалы, черные узкие гондолы, волны, омывавшие уходящие под воду каменные ступени. Стрельчатые резные окна палаццо отражали свет низкого зимнего солнца. Дул сильный ледяной ветер, поэтому я с радостью подала руку лакею и вошла во дворец. И снова, как вчера, меня поразили тепло и убранство дома. Бальную залу, судя по доносившемуся шуму, убирали после вчерашнего праздника. Нас сразу пригласили подняться на второй этаж.
С момента встречи с Цезарем и его командой я ощущала себя героиней странной, опасной, но увлекательнейшей романтической истории. Еще бы… Столько событий, выходящих за грань обыденности, столько необычных новых знакомых, одним своим существованием разбивающих все традиционные представления о реальности. А потом был этот бал — самое волшебное событие в моей жизни. И сейчас, поднимаясь по ступенькам широкой лестницы, я не могла избавиться от ощущения, что стала героиней какой-то киноистории. Я персонаж, которому неведом финал, но есть некто, кто написал все главы и следит за тем, чтобы актеры не выбивались из придуманных для них сюжетных линий.
В большой гостиной нам подали чай и кофе в тонких фарфоровых чашках. Я боялась взять чашку в руки — казалось, ее тонкие стенки треснут от моего прикосновения. Итсаску не отказалась от темной жидкости в хрустальном бокале, который ей подал лакей. И что-то подсказывало мне, что это вовсе не красное вино.
Цезаря вызвали к графу. Нила что-то ворковала Джонни на ухо возле высокого окна, но парень старался не упускать нас из виду. Мы сидели на диване. Мохаммед отвел в сторону Лику, они говорили о чем-то молча, глядя друг другу в глаза и взявшись за руки. Порой мне казалось, что они теряют человеческий облик и становятся просто светящимися телами. Серж и Диего сидели по обе стороны от меня. Словно охранники, чтобы не сбежала. Я же смотрела, как садится солнце за окнами палаццо, и думала о том, что незнакомец скоро придет к отелю и будет ждать меня.