— Я не уверен, что странные вещи в твоей жизни стали происходить именно после знакомства с агентством, иначе сложно объяснить, почему за тобой следили и следят.
— До сих пор? — Настю передернуло.
— Да. Но теперь иначе. Иногда это люди, не твари.
— Полегчало.
— Не иронизируй. Лучше задумайся, почему они следят за тобой.
— Я подозреваю, что что-то произошло в мой первый день в Барселоне. — Настя рассказала Диего о том, как ее пытался ограбить мальчишка в кафешке на Пасео-де-Грасия. Тогда она не поняла, что мальчик — призрак, ведь в ее восприятии воришка был живым. И частое сердцебиение, и плохое самочувствие она списала тогда на расстройство из-за происшествия. Лишь после контакта с Исабель и художником, почувствовав то же самое, только сильнее, вспомнила о мальчишке. Изумление и легкое презрение посетителей кафе теперь можно было объяснить тем, что в их понимании она вела себя как городская сумасшедшая.
Диего внимательно слушал.
— Возможно, мальчишка и сейчас промышляет мелким воровством. Интересно его поймать, — заметил он.
— Но как, будучи призраком, он может брать вполне реальные и материальные вещи?
— Тема призраков весьма туманна. Никто не изучал их природу. Займешься как-нибудь и напишешь докторскую диссертацию на эту тему.
— Еще этого не хватало! С другой стороны, если подумать, Исабель брала мой платок, а художник вполне реально двигал моей рукой, — задумалась Настя. — Возможно, и картину украли призраки?
— Из галереи? Возможно… — Диего улыбнулся. — Такой ты мне нравишься больше: ты загорелась азартом и жаждой новых действий.
Настя засмеялась:
— Да, хватит грустить, давай попробуем отыскать этого воришку!
Джонни вернулся в Барселону вместе с остальными. Граф Виттури не освободил его от задания после того, как книга была уничтожена. Он пригласил парня в свой кабинет ночью, после похода в Иной город, накануне возвращения агентов в Барселону. Все уже спали, в палаццо было тихо.
Джонни вошел вслед за лакеем. Граф сидел при свете свечей и горящего камина. Огненные всполохи играли на его лице, отчего оно казалось зловещим. Впечатление сгладилось, когда глава агентства поднял голову и жестом пригласил Джонни сесть в кресло напротив.
— В доме непривычно людно, — сказал граф, словно извиняясь, что пригласил Джонни в кабинет, а не в гостиную.
Лакей подал коньяк и виски на подносе, поклонился и вышел.
Некоторое время они молча смотрели на огонь. Джонни чувствовал, что напряжен, мышцы словно отяжелели от ожидания. Граф обладал огромной властью над ними, но не страх подчинял ему всех, а глубокое уважение, священный трепет, которому насчитывалась не одна тысяча лет — словно он, этот доходящий почти до коленопреклоненности восторг, наследовался в генах.