А ещё через несколько суббот мы с Лёхой уже пробовали ездить по трассе, потому что по ней никто, кроме нас, в этот день не ездил: все отдыхали дома и смотрели по телеку мультики.
По трассе ездить ужасно трудно: там песок, снег или грязь и всякие другие неудобины. А ещё горки. Правда, маленькие — так себе. Но даже на них мы часто падали. И тогда папа бежал к нам, поднимал, заводил мотик, мы садились и ехали дальше.
И однажды папа сказал, что пора учиться въезжать на большие горки. А это, скажу вам по совести, ужасно страшно: горки такие крутые и высокие, что снизу не видать верха и что там, наверху, делается, тоже не видать. Может, там кто-то стоит или сидит, может, он потерял денежку и теперь ищет, а я на него наеду и расшибусь.
— Газуй! — кричит папа, стоя возле горки, и я газую, но как только подъезжаю к самой горке, руки сами жмут на тормоз, и мотик глохнет и падает. И я тоже падаю. Потому что боюсь.
Тогда папа подходит ко мне и начинает ругаться:
— И чего ты испугался? — ругается папа. — Ведь ничего страшного нет. Прибавь газу — и мотик сам вывезет тебя на горку. Это ж так просто.
Он заводит мотик, я еду назад, разворачиваюсь и… и всё повторяется сначала. Потому что чем ближе я подъезжаю к горке, тем с каждым разом она кажется мне выше и круче — до самых облаков. И всякий раз я думаю, что вот сейчас ка-ак жиману на газ, ка-ак въеду… и не въезжаю.
— Ладно, — говорит папа, — давай ещё раз попробуем на маленькой горке.
На маленькой — это я хоть сто раз, хоть тыщу! Это я запросто. Тут даже и на газ особенно жать не надо. Подъехал — вжик! — и ты на горке. И съезжать совсем не страшно. А на большую даже дяди — и те боятся. Я сам видел собственными глазами, как они боятся.
— Теперь на большой, — говорит папа. — Главное — спокойствие и уверенность. Понял?
— Да, — соглашаюсь я.
— Если сейчас не въедешь, — сердится папа, — завтра же продам мотик, и будешь три раза в неделю ходить на хоккей. Потому что моего терпения больше нету.
И вот я стою и смотрю на эту ужасную горку издалека. Издалека она не такая чтобы ужасная. Мотик подо мной трясётся и рычит: так ему хочется въехать на эту горку. Я глотаю слёзы, нажимаю на газ и несусь, ничего не видя перед собой, потому что мне не хочется три раза в неделю ходить на хоккей. Ну его, этот хоккей! Бегай там вместе со всеми за дурацкой шайбой, и — прав Лёха — никаких тебе медалей и подарков…
Вжик — и я уже на горке! Я даже не заметил, как забрался на неё. И остановился, чтобы посмотреть назад. Точно: я на самом верху! Сзади из-под горки торчит папина голова, чуть дальше мамина голова, а Лёхина не торчит, потому что он совсем маленький. Я даже испугаться не успел. И как заору-у: