— Ладно. Ты меня не видел. Кушай свою овсянку, — тихонько сказал Андрей Палычу. Хотя это и было излишним, Палыч не смог бы никому рассказать о краже, даже если бы захотел, потому что никогда не говорил.
Андрей ушел с этажа, дождавшись, когда санитарки войдут в очередную палату, причем ушел он не тем путем, которым пришел, Андрей покинул место преступления через лестницу на противоположном конце коридора. Оставалась последняя задача — найти укромное место и сожрать добычу, при этом само собой разумеется, что по пути попадаться никому на глаза с пирогом в руках нельзя.
Ближайшим подходящим местом был туалет на втором этаже, но есть в туалете не слишком приятно, а вот в расположенной чуть дальше туалета по коридору душевой можно вполне сносно поглотить похищенное. Тем более что убирают душевую утром, а моются пациенты вечером, а, следовательно, там сейчас никого нет. Приняв стратегическое решение, Андрей немедленно двинулся к цели.
Через две минуты он был уже в провонявшей плесенью, потом и моющими средствами душевой. Жалко, что нельзя здесь закрыться, но тут уж ничего не поделаешь — задвижек на дверях в психиатрических больницах не бывает. Андрей за секунду сорвал с добычи бумагу, еще мгновение полюбовался румяным пирогом и бросился жрать. Конечно, он поступил нехорошо, как крыса. Но это все потом, он потом обдумает своей поступок и сам себя накажет. А может быть, Андрея разоблачат санитары, и тогда его накажет главврач. Может даже вызовут полицию. Но сейчас все это неважно, сейчас нужно есть, наслаждаться каждым моментом и каждым куском, пролезающим в пищевод. Андрей знал, что он слаб, он не отрицал этого. Он не мог противостоять искушениям.
Первые три откушенных куска пирога принесли блаженство, Андрей проглотил их, почти не жуя. А на четвертом куске, голову Андрея вдруг свело невыносимой болью, когда его зуб наткнулся на что–то каменно–твердое в пироге.
Андрей взвыл, потом выругался, потом в ужасе прислушался, опасаясь, что воем он демаскировал свое местоположение. Но все было тихо, никто не бежал в душевую разбираться, кто это там воет.
Десна все еще болела, а во рту Андрей явственно ощутил зубное крошево. Судя по всему, он сломал себе левый резец. Это было жалко, потому что зубов во рту у Андрея и так оставалось немного, и денег на вставку новых у него не было.
Андрей осторожно расковырял пирог, внутри было что–то большое, из серебристого металла. Что бы это ни было, логично предположить, что такая большая штуковина не могла попасть в пирог случайно, а значит, ее туда запекли намеренно.