– «Копейка!» Газета «Копейка»! Срочное сообщение! Франция убивает русских солдат! Францию к ответу! Покупайте, покупайте газету!
– «Биржевые ведомости»! «Французский генерал подстрекает к военному перевороту в России!», «Франция требует отставки русского правительства!», «Ультиматум Франции подчинить русскую армию французским генералам!», «Дрогнет ли Россия?»
Пахнущие свежей типографской краской листки пошли по рукам, зашелестели страницами, захрустели, разворачиваясь на всю ширь.
Маршин, купив сразу несколько газет, принялся лихорадочно изучать содержимое.
– Что же теперь будет?
Александр Тимофеевич покосился на растерянного господина приличного вида, враз растерявшего всяческую солидность и выглядевшего сущим потерянным студентом.
– Что будет? – Маршин хмыкнул. – Уж ничего хорошего, это точно!
Да, ситуация менялась прямо на глазах. И если это правда, то… Ой-ой-ой что будет! И если то, что будет потом, еще предстояло понять, то вот то, что будет сейчас, Александр Тимофеевич вполне мог себе спрогнозировать, глядя на то, как возбуждается толпа, как звучат гневные восклицания, как сжимаются кулаки, поднимаясь над головами.
Дело явно шло к каким-то беспорядкам, погромам или как минимум к каким-то манифестациям.
Кто-то выкрикнул:
– Идем к французскому консульству!
Толпа подхватила идею и понесла ее в массы. И вот уже тысячи людей двинулись разъяренной рекой вдоль по улице…
Москва. Петроград. Кронштадт.
26 марта (8 апреля) 1917 года
Бабахнуло на улицах знатно. Вечерние газеты просто взорвали вечернее спокойствие, не оставив на праздничной расслабленности, что называется, даже воспоминания. Причем накал страстей был таков, что французские дипломатические учреждения в Москве и Петрограде пришлось оцепить полицией и казаками, дабы не допустить самосуда.
Все ж таки безумие толпы вещь страшная по своей беспощадной сути. То, что обычный человек никогда и не подумает совершить в обычной жизни, он запросто сделает под влиянием массовой истерии; там, где обычно хватало крепкого словца, уже недостаточно и булыжника в руках, там, где прежде было и проклятия много, нынче и «красным петухом» не обойтись.
И толпа бурлила, бурлила весь вечер и всю ночь, забрасывая камнями все французское. И если посольства и консульства полиции в целом отстоять удалось, то вот всякого рода французские магазины были нещадно биты толпой. В чем были повинны магазины и приказчики в них? Да бог весть. Так легла карта массового недовольства. Точно так же, как в мире моего будущего громили во время всяких стычек с полицией все подряд, поджигая припаркованные автомобили и разбивая витрины первых попавшихся магазинов, точно так и в эту ночь массовая стихия разбушевалась в полную силу. Да так, что беспорядки во время февральских событий уже не казались такими уж большими.