Разумеется, я сознательно допустил такую вспышку насилия на улицах моих столиц, направляя гнев толпы на французов и их всякого рода «приспешников-предателей», гася таким образом возможность занять умы и мобилизовать народные массы против меня. Все попытки что-либо создать или начать агитацию против императора пресекались самой возбужденной публикой, таких вот горе-агитаторов просто стаскивали со столбов и, в лучшем случае, тащили в участок, а в худшем – били прямо на месте. Во всяком случае, в сводках МВД значилось несколько фактов самосуда, когда вступал в действие суд Линча.
Отдельным номером нашей программы была работа штатных подстрекателей ОКЖ, которые шныряли в толпе и подбрасывали идеи на тему, к кому бы из любителей французской булки сходить в гости. И в гости ходили. К депутатам Госдумы, к банкирам, промышленникам, генералам. Особо в толпу вбрасывались идеи о том, что за всем стоят масоны, и тут уж фантазия народных масс была порой весьма причудлива.
В общем, кое-как утихомирить толпу удалось только ближе к утру. В Москву и Петроград были введены войска. По Невскому проспекту продефилировал Татарский полк Дикой дивизии, а на Тверской гарцевали джигиты Ингушского полка. Тяжелым шагом прошли пехотные части и прогрохотали по городским мостовым броневики.
И конечно, Кронштадт. С Кронштадтом удалось пропетлять определенным образом, чудом. Газеты до крепости дошли лишь к утру, а собравшиеся на митинг морячки вдруг обнаружили, что ночью в крепость по льду вошел свежий фронтовой лейб-гвардии 4-й стрелковый Императорской Фамилии полк с тяжелым вооружением и занял все ключевые места. С учетом того, что особого стрелкового оружия и пулеметов у морячков не было, любая попытка выступления была заведомо обречена, и морячки это прекрасно поняли.
А утром в Кронштадт прибыл адмирал Григорович и, опираясь на вошедшую в крепость пехоту, быстро трансформировал стихию митинга в упорядоченное построение, на котором объявил, что слухи о передаче немцам кораблей флота распускаются врагами России, что флот не будет передан германцам и, вообще, у государя императора на флот большие планы.
В частности, был объявлен набор добровольцев в новый лейб-гвардии полк морской пехоты – элитное подразделение, в котором будут служить лучшие из лучших, самые отчаянные сорвиголовы, самые геройские моряки. И лучшие из них будут удостоены Высочайшей чести охранять Особу его императорского величества.
Итак, наступило утро. Хмурое утро Вербного воскресенья. Кое-где еще тянуло дымом от сгоревших ночью магазинов и лавок, улицы были полны полицией и войсками. Объявленное ночью осадное положение к утру было отменено, и вот уже зазвучал праздничный перезвон с колоколен церквей, вот потянулись на церковную службу первые прихожане. Сначала несмело, озираясь по сторонам, но с каждой минутой все больше и больше людей заполняли улицы российских столиц.