Сергей остановился перед окном дома, где жил Павлов. Там, за окном, в силуэте собственного отражения, он увидел Лену. Она полулежала в кресле, медленно тянула к вазе с виноградом руку, отрывала ягоду, клала в рот. Напротив в телевизоре прыгало что-то цветное. Рядом на коврике играла девочка, дочка… И никто не страдает, не мучается — все прекрасно.
Сергей медленно поплелся к калитке, но, сделав несколько шагов, круто повернул обратно.
Лена и не шелохнулась, увидев его, лишь повела головой и чуть заметно напряглась.
— Пришел спросить, у тебя письма мои не сохранились? — как можно спокойнее проговорил Сергей.
— Нет, я их сожгла.
— А-а, ну правильно, — теперь Сергей старался быть небрежным. Стал пятиться, но вдруг ясно почувствовал — еще мгновение и все кончится меж ними навсегда, останется только покивать, поулыбаться и уйти. И он шагнул к Лене:
— Поедем со мной! Ошиблись, я ошибся, дурак был…
Сергей схватил, поднял ее за локти, она не сопротивлялась, просто обмякла вся как неживая. И как-то судорожно, неловко все получалось. Он говорил, шептал, звал… И тут раздался крик. Девочка вцепилась маме в руку, плакала и перепуганными мокрыми глазами глядела на чужого дядю. Лена, сама заплакав, присела к дочке, стала утешать. Сергей схватил игрушечную машинку, принялся катать по ладони. Лена взяла дочку на руки, прильнула к ней, бросила виновато:
— Сережа, приходи завтра, когда Витя будет дома.
Сергей совсем потерялся, тупо стоял, не двигался. До него все как-то туго доходило.
— А она, — кивнул на девочку, — вылитая ты.
— Нет, — ответила Лена твердо, — она на Витю похожа. У него есть фотография детская, вылитая Оксана сидит.
Сергей согласился, помялся немного и вышел. Он шагал, плелся по дороге, корил себя. Дурак, ну и дурак, зачем приперся? Разве не понимал он — жизнь утряслась, устоялась, нашла свое русло. Она жена, мать, а то, что было — было давно. Было и прошло. Да окажись они сейчас вместе, измаются оба, начнут друг в друге то, прежнее, выискивать. И зря затеял этот разговор с Виктором и Славкой, тоже умник выискался! Слишком отдалило его от них, разными стали. А память держится за то время, когда они были не разлей вода! И почему хочется все вернуть обратно? Прожить заново или хотя бы протянуть руку назад и коснуться давно ушедшего. Зачем в человеке тоска по прошлому? И чем дальше, тем больше замечаешь: то упустил, это мимо прошло… Десять лет прошло с тех пор, как уехал Сергей из этих мест, а кажется — вот только, совсем недавно было: поезд тронулся, он в тамбуре, мать на перроне, смотрит, сдерживается, старается не заплакать — не сдержалась. Друзья рядом, улыбаются, потрясают в воздухе кулаками, за их спинами Лена, грустная, будто обиженная его отъездом. А Сергею и тоскливо, жалко расставаться, и радостно: учиться едет, самостоятельно жить. И вот уже замелькали мимо сады, сады нескончаемые, поезд стал подниматься по взъему, и внизу — море зелени, лишь кое-где торчат крыши домов да трубы. Он остался в тамбуре один, здоровый спортивный парень, не склонный к сентиментальностям, припал к стеклу и заплакал. Мало что тогда он понимал умом, но душа, видно, знала: за этой чертой остается юность.