— Товарищ Балтов, тут одна гражданка хочет с тобой поговорить.
— Какая гражданка?
— Из Софии. Только что приехала, обеденным поездом… Хочет, чтобы ты ее принял. Настаивает.
— Как так? У меня сегодня нет приемных часов!
— Не могу ее удержать… Напирает. А вот и она, поднимается по лестнице… Выйдите хоть на пять минут, а то мне с ней не справиться…
Балтов встал. Шаги на лестнице уже были отчетливо слышны. Он решил выйти, чтобы не было скандала у самых дверей кабинета.
Прокуроры и Марийка остались пить кофе. Балтов налил им и по рюмочке коньяку, из спецзапаса, который держал для дорогих гостей. Поставил на стол коробку шоколадных конфет, но на них никто и не взглянул.
Балтов задержался надолго. Из-за дверей слышался какой-то шум. В основном говорила женщина, но ничего нельзя было понять. Да никто и не интересовался тем, кто она, откуда и зачем пришла. Только Марийка время от времени прислушивалась, но и она ничего не могла понять. Балтов вернулся бледный и расстроенный, готовый взорваться. Но только несколько раз повторил:
— Глупости.. Людские глупости…
Потом помолчал и обратился к Марийке:
— Жена твоего приятеля… Какая-то Евдокия Петринская…
Наступило ледяное молчание.
Балтов спросил:
— Где вы его поселили?
Марийка опять не ответила.
Балтов продолжал:
— Приехала за ним… Просит содействия… Смешно… Как будто кто-то его здесь держит!
Посмотрел на Марийку и еще строже сказал:
— Идите и сами улаживайте эти дела!
— Я ее не знаю, — сдержанно ответила Марийка, — и меня не интересует…
Балтов пожал плечами:
— Поступайте, как знаете…
Прокуроры озадаченно смотрели. На этом «семейная» ссора закончилась. Ее прекратил Балтов, подняв рюмку и выпив за здоровье неизвестно кого. Просто опрокинул рюмку и выпил до дна.
В столице за это время произошли события, о которых Петринский ничего не знал. Он сбежал на «Трабанте», ничего не сообщив своим близким. Объехал несколько городов, где у него были в газетах знакомые журналисты, настоящие и бывшие; советовался с ними, что предпринять; подробно рассказывал о своих творческих планах; рассказывал сюжет «Утопии», которая была уже на 52 странице; хвалился своим эзоповским языком, которым намеревался поведать горькую правду эпохи… Потом, когда деньги кончились и не на что было жить, продал свою легендарную машину и внезапно решил уехать в Сырнево. Когда он появился в Сырнево, оборванный, грязный и измятый, на дне его рюкзака был спрятан большой кожаный бумажник, набитый банкнотами. Это было все его богатство, которого должно было хватить на год жизни в селе, в самой гуще народа.