Все это время в зале продолжал греметь голос оратора:
— …Господа народные представители! Как вы все хорошо знаете, положения мирного договора обязывают Болгарию уплатить репарации в размере двух с четвертью миллиардов золотых франков в течение тридцати семи лет при пяти процентах годовых.
Цифры привлекали внимание журналиста. Он знал их, но сейчас они вновь произвели на него, сильное впечатление: два миллиарда! Если даже продать все что можно, все равно не собрать столько денег. Два миллиарда золотых франков!
Профессор подал ему знак, показав на дверь. По-видимому, он сгорал от желания рассказать о новостях, связанных с начатым ими делом. Все так же на цыпочках, как кошка, журналист прошел между колоннами и, незамеченный, очутился в кулуарах.
— Извини, — сказал профессор, — ты, наверное, хотел дослушать речь Димитрова?
— Я и так знаю все, что он может сказать. Мне известны их взгляды.
— В данном случае более интересной представляется его критика правительства…
— Вот именно, профессор. Когда я входил сюда, мне на ум пришел один парадокс… На фасаде парламента красуется надпись: «В единении — сила». А не правильнее ли было бы сказать: «В разъединении — сила»?
Он рассмеялся собственной остроте, но профессор не среагировал на его шутку, так как был лишен чувства юмора. У него только побагровела лысина. Теребя свою козлиную бородку, несколько похожую на бородку журналиста, он сказал:
— Если мы хотим добиться успеха, следует продолжать массированный натиск. В этом смысле поздравляю тебя со статьей. Отличная статья! В ней аргументированно разоблачаются деяния самозванца! И хотя имя его не упоминается, всем сразу становится ясно, о ком идет речь.
— Это и было моей целью, профессор!
— Ты достиг ее.
— Спасибо.
— Однако этого еще недостаточно… Ты понимаешь, что я имею в виду?
— Да.
— Завтра в девять часов у меня дома… Послезавтра — у генерала. Время не ждет, дорог каждый час!
— Неужели?
— Надо действовать умно и гибко. В этом смысле твоя статья о бонапартизме несколько бестактна.
— Я не умею курить фимиам, профессор.
— В случае необходимости придется научиться, мой друг!
— Мы — рыцари. Говорю это, потому что таковы мои убеждения!
— Оставь рыцарство! Сейчас перед нами стоит более важная задача. Итак, ты понял?
— Все понял. Буду вовремя.
— Рад твоей готовности!
Они побеседовали еще несколько минут, затем возвратились в зал заседаний.
Оратор продолжал свою речь:
— …Господа народные представители! Мы бы хотели задать правительству Болгарии один вопрос… Пусть правительство, которое заявляет, что ему не остается ничего иного, как принять все требования и удовлетворить капризы межсоюзнической комиссии, поскольку Болгария является маленькой, слабой, бессильной страной, пусть правительство, которое заявляет, что данное соглашение представляет собой чуть ли не благодеяние, полученное в обмен на проведение политики добросовестного выполнения всех требований межсоюзнической комиссии, пусть правительство, которое заявляет, что оно не опирается ни на какие внешние силы, — пусть это правительство ответит ясно и открыто, почему оно ведет политику, отчуждающую болгарский народ от русского, политику, создающую пропасть между Болгарией и Советской Россией, хотя известно, что в настоящий момент Советская Россия — это единственное государство в мире, где власть принадлежит рабочим и крестьянам, государство, занимающее одну шестую часть планеты, сильнейшая держава мира, которая всегда защищала и защищает независимость и свободу всех угнетенных и порабощенных малых народов. Так почему же, я спрашиваю, вы создаете эту пропасть между двумя странами, почему содействуете созданию условий, позволяющих втянуть Болгарию в новую войну за интересы иностранного империализма, который и без того уже принес столько несчастий Болгарии и балканским народам?