Генерал убрал папку в ящик стола и добавил:
— Я сделаю все, что в моих силах, профессор! Армия — тоже. Ваша задача — организовать министров. Пусть и они примут на себя долю риска.
— Разумеется, генерал! А вас я прошу позаботиться об охране синьора Гольдони.
— О Гольдони не беспокойтесь, профессор, — поморщился генерал. — С ним ничего не случится. — Он не любил, чтобы ему напоминали о том, что входило в круг его обязанностей. Напоминания раздражали его. Он протянул профессору руку и сказал ледяным тоном: — До свидания. Болгарская полиция свое дело знает!
На следующий день перед зданием совета министров остановились автомобили членов правительства. В одном уселся премьер с собакой, в другом, побольше, похожем на автобус, с открытым верхом, разместились министры. Их цилиндры высовывались наружу, и их видно было издалека. Министры оживленно переговаривались, стараясь, однако, сохранять солидность. Кортеж уже тронулся было к Ярмарочным полянам, когда кто-то крикнул:
— Ваше превосходительство, нет министра железных дорог.
Профессор обернулся. Он хотел уже выразить свое неудовольствие, когда на ступенях здания совета министров показался министр железных дорог. Он торопливо спускался по лестнице, почти порхая, как бабочка; фалды его черного редингота развевались, а цилиндр съехал немного набок.
— Господин министр, вы опаздываете, — сделал ему замечание премьер.
— Дочитывал французскую прессу, профессор, и увлекся. Рядом с вами найдется место?
— Вы не боитесь собаки?
— Боюсь.
— Она дрессированная, господин министр.
— Нельзя ли все же надеть на нее намордник, профессор?
— Она не кусается, господин министр, — успокоил его охранник, — садитесь, садитесь в машину.
— Вы шутите, профессор, а у меня нервы… У меня идиосинкразия к животным. Но все же, чтобы доказать, что я не трус, сяду с вами.
Он открыл дверцу машины и осторожно сел рядом с собакой. Охранник, державший собаку, подобострастно улыбался. Министр, с опаской поглядывая на собаку, стал рассказывать о том, что прочитал во французских газетах.
Заработали моторы, и машины тронулись к Ярмарочным полянам. Летнее утро было солнечным и прекрасным.
Когда министры прибыли на Ярмарочные поляны, там уже собралось множество народа. Автомобили с трудом продвигались в толпе, следуя за расчищавшими путь охранниками. Профессор и журналист с удивлением смотрели на толпы людей, не понимая, что привело их сюда. Им не верилось, что Демократический сговор приобрел столь широкую популярность, а кубратисты с их связками розог — всеобщую симпатию. По-видимому, было что-то иное, была какая-то другая причина, привлекшая сюда этих людей. Возможно, сама ярмарка с ее балаганами и лотками, аттракционами и цирком, с оркестрами, под музыку которых в нескольких местах огромной площади уже кружились хоро, с выстроенными на скорую руку пивными и закусочными, с бродячими фокусниками и продавцами игрушек. «Возможно, весь этот человеческий муравейник собрался здесь ради того, чтобы поразвлечься», — подумал профессор. Но все-таки его что-то смущало, тревожило, заставляло призадуматься.