1. Луканов: Восстание не неизбежно. Необходимо разослать по местам курьеров и по их возвращении принять решение о том, что делать.
2. Я, Иван Манев, Антон Иванов и Гичев: Восстание неизбежно, поэтому необходимо созвать ЦК в полном составе и определить дату восстания. Двадцатого сентября был созван пленум ЦК».
Здесь мне хотелось бы на время отложить в сторону документы второй партийной конференции и снова вернуться к бурным событиям сентября 1923 года, которые еще долго будут волновать всех участников и занимать их мысли. Не раз еще они будут обращаться к ним, вести горячие споры, страстно обсуждать их на встречах и конференциях на протяжении долгих лет эмиграции. Эти события будут многократно подвергаться анализу и всестороннему рассмотрению — каждая секунда, каждый час, каждое действие, каждое слово, каждое решение… Чтобы стало ясным, что делалось и что необходимо было делать, чтобы предотвратить повторение допущенных ошибок в будущем, не сделать неверных шагов… Многократно к этим событиям будет возвращаться и Георгий Димитров. Даже на Лейпцигском процессе, спустя десять лет после восстания, он заявит фашистским судьям, что гордится этим первым в мире антифашистским восстанием, но жалеет лишь об одном — о том, что партия еще не находилась на должной высоте, чтобы крепко взять в свои руки судьбы народа и довести восстание до победного конца… Эта же мысль будет волновать и занимать его и впоследствии. На V съезде партии в 1948 году в политическом докладе, с которым он выступит уже в качестве партийного и государственного руководителя Народной Республики Болгарии, Димитров скажет:
«…Мы рассматриваем антифашистское народное восстание в сентябре 1923 года, организованное и возглавленное Болгарской коммунистической партией, как переломный момент в развитии партии от теснячества к большевизму… При поддержке Коминтерна в руководстве партии одержало верх здоровое, марксистское ядро, которое добилось коренного изменения стратегии и тактики партии. Партия покончила со своей прежней изоляцией, взяла решительный курс на сплочение всех антифашистских сил в единый блок трудящихся города и деревни и начала всестороннюю подготовку масс к борьбе против монархо-фашистской диктатуры, вплоть до вооруженного восстания в целях создания рабоче-крестьянского правительства»[13].
Наступило 20 сентября 1923 года.
«Почтальон» Панов быстрым шагом шел по улице Бачо Киро. Уже во второй раз он направлялся в химическую лабораторию доктора Наима Исакова и его жены Насти.
Сейчас, особенно в эти последние дни сентября, на него навалилось множество забот. Все труднее становилось находить и устраивать явочные квартиры. Сеть тайных агентов и филеров, как их называли, расширялась с каждым днем. Самого Панова разыскивала полиция, и ему все время приходилось быть начеку. А забот по устройству ушедших в подполье работников Центрального Комитета становилось все больше.