Когда митинг закончился, Гаврил ушел в дежурку. Его вызывали к телефону, чтобы сообщить что-то очень важное, неотложное. Он быстро взял трубку и лихорадочно спросил, что случилось. Дребезжащий голос ответил ему, что на станции Криводол выгрузились новые части противника: пехота и артиллерия…
Он положил телефонную трубку, огляделся, будто искал кого-то, и глубоко вздохнул. Кроме солдата, который продолжал сидеть над аппаратом с наушниками на голове, в дежурке никого не было.
С улицы доносился шум и гвалт повстанцев. Командиры приводили в порядок свои подразделения. Готовили их к новым боям. Димитров и Коларов около часа назад срочно выехали в Фердинанд. А Гаврил стоял в аппаратной на станции Бойчиновцы и повторял вполголоса:
— Криводол… Криводол…
В его сознании проносились все ранее обсуждавшиеся планы. Он был офицером и прекрасно знал, что означают слова «На станции Криводол выгрузились новые части противника: пехота и артиллерия…». Фашисты свободно маневрировали по всем железным дорогам Болгарии…
Как видно, у профессора Цанкова было основание делать оптимистическое заявление перед журналистами о положении в северо-западных районах страны. А когда корреспондент «Морнинг пост» спросил его, верны ли слухи о том, что Георгий Димитров якобы убит в бою, профессор Цанков озабоченно ответил, что официального известия об этом до настоящего момента нет, так же, как и нет сведений о судьбе Васила Коларова. Цанкова попросили также высказать свое мнение о сообщении в «Дейли телеграф», в котором говорилось, что в Болгарии объявлено военное положение и введен комендантский час и что, несмотря на отличный урожай, страна выглядит бедной и подавленной: по улицам бродят одетые в рваную военную форму люди, голодные и измученные нищие, дети толпами осаждают подъезды гостиниц и ресторанов, убийцы и воры грабят жителей в селах и городах… Профессор отвечал, что сожалеет, что такая страна свободы и демократии, как старая и справедливая Англия, может допустить подобную ложь и вымысел в своей прессе… Тогда ему указывали на сербские газеты, в которых муссировался слух, что царь Борис и его правительство уступили половину страны красным, на что он отвечал презрительной и снисходительной улыбкой и говорил, что сербские газетчики по своей способности лгать не отличаются от болгарских…
— Господа, нет причин для паники! — говорил он в заключение встречи. — И будьте осторожнее, когда пишете: не выплесните с водой и ребенка… Нет причин для паники!
Как раз в этот момент ему подали секретное донесение, в котором говорилось: