«…25 сентября третья рота весь день вела бои с мятежниками у станции Бойчиновцы. Здесь рота потеряла семь солдат убитыми, семь ранеными, восемь попали в руки мятежников. Многие солдаты, чтобы легче было передвигаться, перед боем сняли ранцы и в пылу боя потеряли их. Другие солдаты при отступлении оставили свое имущество на телегах, и оно попало в руки мятежников… Капитан Коеджиков, командир 7-го Преславского пехотного батальона».
Цанков с недоумением смотрел на генералов, и они убеждали его, что это воина, а на войне нельзя без потерь и поражений.
Тогда он вызвал начальника столичного гарнизона генерала Лазарова и продиктовал ему приказ:
«…В столице запрещаются всякие собрания, увеселительные мероприятия, концерты и вечеринки… Объявляю также о введении комендантского часа с 21.00. К этому времени должны быть закрыты все магазины, трактиры, гостиницы и кафе, а также театры и кино… Должно быть прекращено передвижение граждан, автомобилей, извозчиков и гужевого транспорта. Частные телефонные разговоры по государственной телефонной сети разрешаются только с 7 до 12 и с 14 до 18 часов. Телеграммы подлежат цензуре… Категорически запрещается въезд и выезд из столицы ночью. Днем въезд и выезд из Софии разрешается только через определенные пункты. Запрещается также выезд из Софии всех частных автомобилей и мотоциклов в любое время суток без моего специального разрешения. В случае неисполнения требований патрулей будет открываться огонь».
В тот же день приказ был отпечатан и расклеен на улицах столицы.
Профессор был исключительно доволен собой. Он вызвал газетчиков и распорядился, чтобы они меньше занимались положением в стране и событиями в Северо-Западной Болгарии. Достаточно других новостей и других тем. Профессор похвалил газету «Утро», периодически помещавшую интересную рекламу и забавные истории, которые отвлекают внимание измученных политикой читателей. Сказал, что с удовольствием читал статьи о трансокеанском пароходе «Константинополь» водоизмещением 25 тысяч тонн, стоявшем в Варне и готовом принять пассажиров, желающих поехать в Америку, прямо в Нью-Йорк, что интересна реклама венской фирмы, продававшей по доступным ценам бочки для вина и бочонки для пива, новые и бывшие в употреблении, и поощрявшей торговлю. По его мнению, очень своевременно было помещено извещение некоего доктора Завойского о том, что он эффективно лечит туберкулез и кожно-венерические болезни. С улыбкой говорил профессор об объявлениях, подобных тому, которое сообщало, что добропорядочный молодой господин со средним образованием и элегантной внешностью ищет добрых людей, чтобы его усыновили или в крайнем случае сделали бы из него зятя, живущего в доме родителей жены. Цанков настоятельно рекомендовал газетчикам писать об изменах и любовных приключениях вдов и попов, об убийствах и самоубийствах. Такими хотел профессор видеть газеты. Такая идиллия нужна была ему, чтобы народ забыл, что где-то в Северо-Западной Болгарии совершаются мятежи и идут бои: мятежи и бои — дело генералов и солдат, полиции и шпицкоманд. А у газет другая задача. Время от времени они должны писать: «Обстановка нормализуется. Для паники нет причин. Народ занят своими повседневными делами». Печатать приказы, как тот, который распорядился расклеить по стенам и дощатым заборам столицы неутомимый генерал Лазаров! Этого хотел профессор. К этому стремилась его душа. Он одобрил послание святейшего Синода, восхитившись политической прозорливостью святых старцев, решивших помочь ему в трудный час.