— Господа, меня зовут капитан Харлаков!
Стоявшие вздрогнули. Как по команде они приподняли свои головы, чтобы увидеть человека, о котором столько слышали.
— Хорошенько посмотрите на меня, — продолжал Харлаков. — Сейчас я освобождаю вас, но не дай бог вам попасть в такое же положение еще раз! Тогда уж мы прежде всего начнем вам бить физиономии. А сейчас разойдитесь, вы свободны.
Сбившиеся в небольшую кучку освобожденные зашевелились, испуганно огляделись, но остались там, где стояли. Капитан взревел:
— Вы еще здесь?
— Среди нас околийский начальник Григоров! — сказал кто-то из толпы.
— А мне наплевать, что тут Григоров, Мигоров, — ответил Харлаков. — Пусть убираются отсюда. А это что за поп? Ты кто такой? — уставился Харлаков на отца Йордана. — Кто такой, спрашиваю?
— Протоиерей Йордан! — ответил кто-то Харлакову.
— А-а! А ну, поди сюда, отче! Иди! Иди! Не стесняйся!
Протоиерей растолкал толпу, приблизился к нему.
— Пожалуйста, господин капитан. Мы с иеромонахом Антимом из Клисурского монастыря пришли благословить вас…
— Нет нужды в твоем благословении, любезный! — прервал его капитан, положив ему на плечо свою саблю. — Говори, где твои сыновья Христо Михайлов и Иван Михайлов?
— Ошибка вышла, господин капитан, — улыбнулся протоиерей, — таких сыновей у меня нет!
— Как это нет?
Он ударил попа по камилавке, и она свалилась на землю.
— Не лги, отче! Не обманывай! Мы все знаем!
Протоиерей наклонился, чтобы поднять свою камилавку, но Харлаков ударил его по спине:
— Красные сволочи. Я вам покажу…
— Господин капитан, — сказал бывший околийский начальник Григоров, — этот священник не тот, за кого вы его принимаете. Того священника зовут Михаилом, а этого — Йорданом. У Йордана нет взрослых сыновей…
— Слушай, ты, Григоров, не суйся не в свое дело! — грубо оборвал его Харлаков. — Нет нужды в твоих объяснениях! Если бы ты был хорошим начальником, не допустил бы такого безобразия. Иди в околийское управление и поменьше болтай! — Потом обернулся к сторонникам блока: — А вы, господа, все еще здесь? Через полчаса, — взглянул он на свои часы, — вы приведете ко мне коммунистов, всех до единого закованных в цепи. Я буду ждать. Если же не приведете, я закую вас! Ну быстро, и чтобы духу вашего не было!
Они повернулись и, толкая друг друга, торопливо покинули площадь. За ними, самым последним, шел протоиерей Йордан. Его сердце колотилось от страха и волнения. Он был унижен и оскорблен своим освободителем, как он признался позже, и перепуган вконец. В одной из боковых улочек на противоположной стороне площади показался его друг иеромонах Антим из Клисурского монастыря, решивший благословить освободителей немного позже, после того как все утихнет. Поэтому сейчас он решил незаметно присоединиться к группе сторонников блока. Все шли молча, понуро опустив головы. Скрывшись с глаз Харлакова, рассыпались кто куда. Лишь два священника молча продолжали путь до церкви, побледневшие и пораженные происходящим.