Самолет перевалил зенит и пошел по дуге вниз, уже без мотора набирая скорость.
— Еще одна петля. Балабанов, руки прочь с бортов! Сядьте правильно! Не забивайтесь в угол. Возьмитесь за управление. Следите за моими действиями…
Где уж там ему было следить — он опять сидел белый как полотно.
— Ничего особенного, — пыталась ободрить его Таня. — Теперь сделайте петлю вы. — И почувствовала, как он намертво зажал управление.
Потом он все-таки прибавил газ и вроде бы оттолкнул ручку от себя. Скорость быстро нарастала.
— Ручку, ручку на себя! Энергичнее! Газ! Прибавляйте газ!
В верхней точке самолет на мгновение замер; учлет и инструктор зависли на ремнях вниз головой. Самолет медленно переваливался на выход из петли.
— Уберите газ, — мягко подсказала Таня.
Но Балабанов уже не слушал инструктора.
Глаза его были полны ужаса, лицо покрылось красными пятнами.
— Балабанов, отпустите управление. Вы же мешаете… Смотрите внимательно, покажу вам боевой разворот.
Таня хотела отвлечь внимание учлета от мысли, что все пропало, что он погибает — конечно же, именно эта мысль захватила его, — и показывала одну фигуру за другой. Балабанов ничего не видел, он приткнулся головой к борту, казалось — потерял сознание. Потом его стошнило.
— Бывает! — для успокоения беззаботным голосом сказала Таня и, выполнив весь комплекс фигур высшего пилотажа, направила самолет на посадку.
— Товарищ инструктор, разрешите получить замечания.
— Замечаний не будет. Можете идти!
Он пошел медленно, тяжело, будто даже прихрамывая, и Тане не было жалко его ничуточки, наоборот, мелькнуло недоброе пожелание: «Споткнуться бы тебе на ровном месте! Ишь раскиселился, никак в себя не придет…» Но Балабанов вдруг повернулся четко, как всегда он это делал, и бегом возвратился назад.
— Разрешите мне хоть помыть самолет, — попросил он и погладил дрогнувшей рукой обшивку крыла.
Если бы Таня не приметила этого жеста, если бы не было слова «хоть», она бы еще сильнее разозлилась, процедила бы сквозь зубы в ответ: «Обязательно помойте».
Но Таня обратила внимание на руку Балабанова, вздрагивающую от волнения, услышала его покаянное робкое «хоть» и поняла, что не презирать сейчас парня нужно, не отталкивать, а помочь ему перебороть в себе страх, который делает его таким расслабленным и жалким.
После официального, с трепетной надеждой ожидаемого Балабановым «Разрешаю помыть самолет» Таня произнесла целую речь.
— Нужно научиться чувствовать самолет, слиться с ним в одно целое, — сказала она. — Научиться владеть им так же свободно, как вы владеете рукой или пальцами, не задумываясь. И тогда ничего плохого не случится, из любого положения найдете выход. Самолет не подведет вас, если вы его полюбите. Смелее и свободнее чувствуйте себя в воздухе! Если вы хотите стать летчиком, то должны перебороть себя. Вы же сами не раз говорили: «Кто хочет, тот добьется».