Лишь к вечеру возвратилась Катя на свой аэродром. Самолет поступил в заботливые руки Техника Лели Евполовой. Пискарева доложила о событиях дня начальству и, когда Бершанская разрешила отправиться отдыхать, стала просить не отстранять ее от ночных боевых полетов.
— Товарищ командир, ведь я сегодня своими глазами видела фашистов. Знаю их размещение и места скопления. Как же я могу сегодня не лететь на боевое гадание? Именно я должна обязательно лететь…
— Вы же устали за день, товарищ Пискарева. Да и самолет ваш, как вы сказали, имеет пробоины.
— Товарищ командир, какие же это пробоины? Техник их так позаклеит, следа не найдешь. А устала? Кто теперь не устал? Вы только разрешите мне сразу и обед, и ужин съесть… — неожиданно заключила Катя.
Бершанская улыбнулась доброй своей улыбкой, которую каждая девушка в полку воспринимала как материнскую:
— Проголодалась? Разрешаю: сразу и обед, и ужин. Но только чур в воздухе не уснуть! Спать на земле. Договорились?
— Есть, товарищ командир, — щелкнула Катя каблуками неуклюжих своих сапог, — спать не в воздухе, а на земле!
Встретившись через несколько минут с Таней, Катя вроде бы совсем не к месту повторила эту фразу. А Таня поняла, сказала:
— Тебе, значит, не спать сегодня ни в воздухе, ни на земле. Выпросила задачку? Да?
— А ты бы не выпрашивала? Нет? Молчи уж, я тебя знаю. Пойдем-ка, я подзаправлюсь немного и тебе некоторые детали обрисую. Я ведь там все высмотрела. Пригодится.
Крепкая дружба объединяла девушек полка. Помогали друг другу советом, рассказом — что видели, что заметили. Соперничество разгоралось лишь по поводу того, чтобы первой идти на задание, каким бы трудным и опасным оно ни было, и, конечно, сделать побольше боевых вылетов.
Танина смелость обусловливалась предварительным вдумчивым трудом — проработкой маршрута, собиранием и запоминанием всяческих ориентиров. Не случайно именно с Таней Макаровой делились многие своими впечатлениями, подобно Кате, «обрисовывали детали».
На разведку войск противника днем Таня чаще всего летала со своим штурманом Верой Белик. Если приходилось лететь с кем-нибудь другим, то все равно Таня с Верой вместе склонялись над картой. Вера производила какие-то расчеты, приговаривая: «Ах, это типичное не то…» — или радовалась: «Вот это возьмем за основу».
Девушки при расставании обходились без лишних слов. Просто одна спросит:
— Пошла?
Другая ответит:
— Пошла!
Не разрешала себе Вера и волноваться в отсутствие любимого командира. Но все знали: волновалась очень. Она становилась даже какой-то удивительно похожей на Таню: могла шутить, а глаза — печальные-печальные.