Боевой задачей являлось: бомбить вражеские эшелоны на подходе к Моздоку, мешать противнику подтягивать резервы.
Первой вылетела эскадрилья под командованием Серафимы Амосовой. Еще издали в районе железной дороги Амосова заметила дымок. Штурман в ярком свете САБа разглядела движущийся поезд. На него была сброшена серия бомб. Состав разметало. Лишь паровоз с двумя вагонами продолжал мчаться к Моздоку.
Эх, стукнуть бы по паровозу! Да больше не было бомб. Командир эскадрильи повернула на аэродром. И она, и штурман видели, как вспыхивали САБы, рвались бомбы, сброшенные другими экипажами.
— Наши девчонки добьют эшелон, обязательно добьют, — сказала Амосова.
И вдруг забеспокоилась: густой, вязкий туман наползал со стороны Терека.
— Скоро закроет аэродром! Смотри, смотри, штурман! Успеют ли наши сесть до тумана?
— Я вижу. Но как помочь? На аэродроме еще и не знает никто, какая грозит опасность.
Приземлившись, Амосова сразу же побежала доложить командиру полка обстановку.
Самолет за самолетом возвращались с задания. Туман быстро распространялся. Все самолеты успели благополучно сесть. Не вернулся лишь экипаж Макаровой — Белик. Их ждали с минуты на минуту.
Аэродром окутал густой туман, настолько густой, что на расстоянии двух метров невозможно было ничего различить. Люди, находясь рядом, лишь по голосам узнавали друг друга. И вдруг прямо над головами раздался гул мотора. Это прилетела Макарова.
Таня кружила над аэродромом — чувствовалось, что она пробовала зайти на посадку. Зажгли прожектор. Таня сумела точно посадить самолет на узенькую площадку у самого прожектора.
После посадки подруги окружили Таню и Веру, обнимали, поздравляли с благополучным приземлением. Таня улыбалась и рассказывала:
— С воздуха прекрасно видно расположение аэродрома. Туман же всего десять — пятнадцать метров толщиной. Издалека вижу: все самолеты зарулили под копны, место для посадки свободно. А как зайду на посадку, окунаюсь, будто в молоко, и ничего не вижу. Консолей плоскостей даже не видно. Когда взлетела красная ракета, мне показалось: она подожгла туман. Перед глазами — красная пелена. И свет прожектора расплывается.
— Таня, а почему ты не пошла на основной аэродром, в Асиновку? — спросила Нина Распопова. — Там же есть старт.
— А почему ты не пошла в Асиновку? Я пошла бы в Асиновку… а через полчаса аэродром открылся, и вы бы все летали, а я там прохлаждалась. Так, по-твоему?
— Это ты в рубашке родилась, как говорят старики. Могло бы кончиться худо. Ведь все самолеты сели, когда туман только начинал закрывать аэродром. А ты садилась в самый кисель. Слепая посадка на наших самолетах пока еще не практикуется, — говорила Нина. — Поэтому считай, что ты сегодня второй раз родилась.