Корзина оттягивала руку, и он перекинул ее в другую. Интересно, как там внутри? Он никогда не бывал в таких избушках, только слышал. Там сейчас никого нет, наверное, думал он, шагая сквозь папоротник, я только открою дверь, посмотрю и уйду.
Вблизи избушка оказалась еще древнее, чем ему показалось ранее, стоило только взглянуть на стены из толстых бревен, поросшие снизу мхом, а сверху лишайником, крошечные подслеповатые окошки, затянутые то ли паутиной, то ли очень мутным, тоже древним стеклом. На крыше выросли трава и кусты, из которых нелепо торчала высокая черная труба. Он обошел домишко вокруг, высматривая дверь. Она нашлась быстро, только вот беда: забраться в нее было сложновато, порог находился на уровне выше его пояса. Егор невольно огляделся в поисках лесенки. Но она либо лежала в густых зарослях, невидимая для чужих глаз, либо давно сгнила.
С некоторым разочарованием он понял, что вряд ли получится забраться в избушку, если только подтянуться и запрыгнуть, да и незачем, в общем-то. Он посмотрел на часы: без пяти четыре.
Егор решительно повернулся и пошел в ту сторону, откуда пришел. Его след хорошо был виден по примятой траве. Радуясь собственной находчивости и удачливости, он шагал настолько быстро, насколько позволял груз, выбросив из головы все избушки мира. Остановившись через некоторое время, Егор утер пот со лба — все-таки в лесу было душновато, наверное, к грозе, — поставил корзину наземь, размял руки и прислушался. Никаких голосов не было слышно, только где-то резко кричала невидимая птица. Егор передернулся — в спину словно вонзился чей-то пристальный взгляд. Он наклонился за корзиной и скосил глаза назад, потом уже открыто обернулся в полном недоумении. Позади него, метрах в трехстах, стояла избушка.
— А я думал, далеко ушел, — сказал он вслух, — выходит, на одном месте кружу. Вот ведь…
И двинулся дальше, примерно прикинув, где находится солнце — его косые лучи пробивались сквозь кроны сосен. Но уже скоро, встретив поваленный ствол, решил посидеть и отдохнуть. Отдохнув, Егор пошел восвояси, рассудив, что до дому ему осталось идти в самом худшем случае примерно минут сорок. Бояться было совершенно нечего — волков здесь не водилось, последнего медведя видели после войны, а никаких криминальных происшествий просто не случалось, самое страшное — угнали мопед и бросили под чужим забором, накатавшись, или обтрясли яблоню. Егор положил себе идти десять минут в направлении, которое считал правильным, и только тогда посмотреть по сторонам.
Он шагал быстро и целеустремленно, пока его стремительное продвижение не было остановлено кустом волчьего лыка, зацепившим его за развязавшийся шнурок. Егор присел, чтобы завязать его, и невольно глянул за спину.