Следователь рассказал, что ее нашел на поляне лесник, вернувшийся с подмогой — местным фермером, заглянувшим к нему в усадьбу, и охотоведом, которого зачем-то занесло в их края. Они все трое засвидетельствовали, что нашли женщину на поляне без сознания, рядом лежал топорик, который лесник опознал как свой, лезвие его было измазано красной жидкостью, которую экспертиза без труда определила как человеческую кровь второй группы отрицательного резуса, точно такую, какая, по данным медкарты, была у ее мужа. Кровь была и на земле и на траве — большая лужа, неприятно густая и темная. Цепочка капель сперва вела куда-то вбок, потом исчезала. Больше на поляне ничего не оказалось, хотя тщательный осмотр показал, что, судя по состоянию травяного покрова, на поляне происходила борьба. Тело Егора найдено не было, об избушке никто не слышал.
Следователь пристально посмотрел на побелевшее лицо Наталии Алексеевны и сообщил, что ее физическое состояние заставляет предполагать, что удары мужу она нанесла в порядке самозащиты, так что статья может быть переквалифицирована на превышение необходимой обороны. Но для этого нужен полный и откровенный рассказ с ее стороны, а также признание в том, куда она дела тело мужа.
Наталия Алексеевна потеряла сознание во второй раз, и на сей раз следователь откланялся, пока она пребывала во мраке.
В больнице она провела еще несколько дней, и каждый день ее навещал следователь, упорно добивавшийся признания в том, куда она дела тело. При слове «тело» она каждый раз принималась плакать. Она попыталась рассказать про избушку, которую она рубила топором, про исполинскую куриную ногу, занесенную над нею, но следователь прокуратуры скептически качал головой, кривя тонкие губы. Ему было очевидно, что если подозреваемая не придуривается, то точно сошла с ума и тогда с нее взятки гладки. То, что не нашли тело, тоже было объяснимо: скорее всего, у женщины был сообщник, который и спрятал главную улику. Сперва он даже подозревал лесника, но тот с момента, как Наталия выхватила у него топорик, и до последующего своего появления на поляне с двумя свидетелями один не оставался.
Она упорно твердила про избушку, из которой попыталась вызволить мужа, и была так убедительна, что следователь даже опросил местных на предмет какой-то избушки в лесу, где якобы и находилось тело, но те только отрицательно качали головами. Лес был невелик, исхожен, и никакого жилья там не бывало отродясь. Правда, лесник подтвердил, что подозреваемая тоже твердила про избушку, но это сыграло против нее: следователь посчитал, что уже тогда она сошла с ума.