— Только, очень тебя прошу, в школе так не делай, — попросила я. — И вообще, отдай мне!
— Нет, — твердо произнесла она. — Не отдам. Если папа ушел, значит, защитить нас могу только я. А без палочки это очень тяжело. Обещаю, ма, я не буду баловаться в школе. Я и так могу залепить, мало не покажется, ты ж знаешь! И давай уже поедем, а то я на первый урок опоздала…
«Дочь своего отца», — невольно подумала я, заводя мотор. Лицом Лин удалась в меня, но нрав!..
А может, оно и к лучшему?
— Мам, — сказала вдруг Лин. — Ну ее, эту школу. Напишешь записку, и всё. Поедем домой.
— Почему?
— Я хочу, чтобы ты рассказала мне всё о папе. Ты знаешь, точно.
Дочь смотрела на меня его глазами, черными и холодными, и, кажется, пыталась нащупать мои мысли, я знала это ощущение.
— Ты мне это прекрати, — велела я, отвернувшись.
Хотя что толку? Это сильному волшебнику не помеха, а Лин сильная, это и муж говорил (чудовищным корявым коуквортским матом, когда в очередной раз перечинивал то, что починила она после очередного выброса). Такие выходки — норма для малолетних волшебников, поэтому дом наш был укрыт от внимания любопытных соседей не только густыми деревьями, но и хитрыми заклятьями.
И палочкой он ее научил пользоваться очень рано. Когда я спросила — не он ли говорил, что до школы колдовать нельзя? — он ответил, мол, если ребенок до одиннадцати лет будет есть руками или одной только ложкой, то при виде ножа и вилки как минимум удивится. И чем раньше приучить правильно пользоваться предметом, который волшебник использует чуть ли не чаще той самой вилки, тем лучше. Ну а в правилах что угодно можно написать, за руль вон тоже нельзя до определенного возраста, а я разве не училась ездить на отцовской машине и не брала потом ее даже без спроса?
Спорить с ним было очень тяжело. Я и не пыталась, особенно если дело касалось магии — в этом я совсем ничего не понимала. Ну, кое-чего наслушалась за столько-то лет, но это было все равно, что читать научный труд по незнакомому предмету: отдельные слова понятны, общий принцип, если объяснят на пальцах, тоже можно уловить, но вникнуть в тонкости ты никогда не сможешь.
Да, в общем, до споров у нас и не доходило: к разумным доводам муж прислушивался, а неразумные отметала я сама.
У нас, черт побери, была идеальная семья!
— Ладно, — сказала я, заводя мотор и разворачиваясь на месте так, что гангстер из кино позавидовал бы, только покрышки задымились. — Расскажу. Но только если ты скажешь, зачем тебе это.
— Затем, что он мой папа, — ответила Лин. — И если я могу что-то сделать, чтоб его не убили, значит, сделаю. Как в прошлом году с тобой.