Рассказывать пришлось долго, до самого вечера. Я знала далеко не всё, муж почти никогда не упоминал имен и не вдавался в детали, но когда не один год живешь с кем-то, многое можно подметить, даже если у тебя неважное зрение.
— Мам, ты сказала, я в папу уродилась? — мрачно спросила Лин, а когда я кивнула, добавила: — Надеюсь, не такой дурой!
— То есть? — опешила я.
— Да неважно… Хотя нет. Всё понятно.
— Что тебе понятно, говори толком!
— Ты сказала, папа в школе ни с кем не общался толком, ну, в нормальной. Если только дрался. А значит, не слышал всех этих штучек… ну… — Лин защелкала пальцами, в точности, как ее отец. — Что пожелаешь, то к тебе вернется. Что пообещаешь, надо выполнять, иначе ты позорник и веры тебе никакой. Ну или слышал, но даже в простых вещах, типа на велике по лестнице скатиться на спор, не пробовал. А потом у него вышло то же самое, только еще и с магией. А с магией — это не просто пацаны дразниться будут и обзываться, она же наизнанку вывернет, если не сдержишь слово. Как-то так…
Это была длинная речь для нее, Лин обычно немногословна.
— По молодости мы все были дурные, — сказала я. — Да и вы не лучше.
— Ну так яблочко от яблоньки… — хмыкнула она, крутя в пальцах палочку. — А папа говорит, я вся в тебя!
— Что?.. — опешила я.
— Ну да. Характер, говорит, такой же. Как у бульдога — если вцепится, фиг ты его оторвешь. Ну это в смысле узнать что-то, — пояснила она. — И спокойная. Даже если кто дразнится… Зачем сразу бить? Надо дождаться хорошего случая!
— У тебя через день такие случаи… — пробормотала я, потому что Лин в самом деле была драчливой и не стеснялась залепить обидчику со всей силы, а сил у нее хватало.
— А это уже папино, — довольно сказала она. — Я ж такое нарочно устраиваю. Когда и где удобно мне!
Я промолчала, только подумала о том, как часто за эти годы муж подчищал мои воспоминания. О чем я не знаю?
— Мам, он не лез к тебе в голову, — серьезно произнесла Лин. — Правда. Я отлично вижу, когда он врет, ну так он правду говорил. Вы же с ним тыщу лет знакомы, да?
— Да. Сидели за соседними партами, — невольно улыбнулась я. — Лет по десять нам тогда было. Потом он уехал в эту их школу. Но мы все равно встречались время от времени.
— Он сказал, — дочь посмотрела в окно, — что твои воспоминания в миллион раз дороже, чем те, что во флаконе. Ну ты знаешь, их можно сохранить и потом посмотреть, да?
— Слышала, но я-то все равно этого не умею.
— А тебе не надо, ты и так всё помнишь, — Лин перестала крутить палочку и крепко сжала ее в кулаке. — И я тоже.