А затем надо мной стали проводить опыты. Все трое. С тем пресловутым садистским равнодушием, которое испытывают увлеченные и озаренные идеями экспериментаторы по отношению к любым объектам своих опытов. Будь то мышка, или кусочек резины, или мозг разумного человека. Меня просвечивали, щипали, мне резали кожу на голове, вставляли в открытую дырку какие-то провода. А может, что и похуже. Мне-то видно не было, говорить я не мог, да вдобавок меня частично обездвижили локальным парализатором. Только и мог, что прислушиваться к их переговорам и возмущаться. Особенно после того, как профессор, будто бы невзначай, заметил:
— Старайтесь не касаться краев отверстия. Это может вызвать болевые ощущения у подопечного.
«Все под контролем! — самонадеянно отвечал ему Булька. — Вокруг отверстия я произвел полную заморозку соответствующих нервных окончаний».
А у меня в этот момент было такое ощущение, словно меня царапали ногтями где-то глубоко в мозгах. Но видимо, парализатор приглушил и мои мысленные передачи, так как на мои ругательства риптон не обратил ни малейшего внимания. А потом я вообще уснул. Вернее, меня усыпили. Для того, чтобы со спокойной совестью покопаться в моих не раз сотрясенных за короткую жизнь мозгах.
Провожая на выход из лаборатории, а потом уже и в самой кают-компании меня поддерживали с двух сторон под руки. Так меня качало по сторонам. К тому же я никак не мог сосредоточиться на мыслительной деятельности.
— Это остаточные эффекты снотворного, — успокаивал меня профессор. — Минут через пятнадцать сознание прояснится полностью.
— Да и вообще странно, — поддакивала ему миледи, — такой силач — и никак не может прийти в себя! Кстати, я тебе так и не сказала: дедушка уже находится в пути на Оилтон. И прибудет не сегодня, так завтра. Хочет лично со всеми познакомиться. Да заодно договор подписать с императором.
— Ага, значит, в таком порядке? — Но я прекрасно понял, что мне пытаются заговорить зубы. — Но что вы там все-таки наковыряли в моей дырке?
— Пока ничего.
— А поконкретней нельзя? — стал выдираться я из-под их опеки.
— Хм! Как бы тебе объяснить проще… — Сартре с сомнением подергал себя за мочку уха. — Мы ведь пока только пытались разобраться в твоей аномалии. Не знаю, что там с тобой творили твои похитители, но они как бы размягчили через дырку кусочек твоего мозга, доведя его до консистенции пластилина. А затем стали вытягивать его полоской или чем-то в этом роде, и часть твоего деформированного мозга как бы завернулась на здоровый участок. Теперь нам надо будет продумать и совершить операцию обратного порядка. Но вот что с тобой в этот момент произойдет, я могу только предполагать.