Но то, что эти две различные области, хотя и не в их законодательстве, но в чувственном мире, беспрестанно ограничиваются и не создают одного, происходит оттого, что хотя понятие природы может сделать представимыми свои предметы в созерцании, но не как вещи в себе, а только как явления, тогда как понятие свободы в своем объекте хотя и представляет вещи в себе, но не дает их в созерцании; значит, ни одно из них не может дать теоретического познания о своем объекте (и даже о мыслящем субъекте) как вещи в себе, что было бы сверхчувственным; правда, идею о нем можно положить в основу возможности всех этих предметов опыта, но само оно никогда не может подняться и расшириться до познания.
Есть, следовательно, безграничное, но и недоступное для всей нашей способности познания поле, именно поле сверхчувственного, на котором мы не находим для себя никакой почвы и, значит, на нем не можем иметь области теоретического познания, ни для понятий рассудка, ни для понятий разума; хотя это поле в интересах как теоретического, так и практического применения разума мы можем покрыть идеями, но этим идеям по отношению к законам из понятия свободы мы не можем дать никакой другой реальности, кроме практической, и через это наше теоретическое познание отнюдь не расширяется до сверхчувственного.
Но хотя между областью понятий природы (как областью чувственного) и областью понятия свободы (как областью сверхчувственного) открывается необходимая пропасть, так что от первой невозможен никакой переход ко второй (следовательно, посредством теоретического применения разума), как будто бы это были настолько различные миры, что первый не может иметь влияния на второй, – все-таки второй должен иметь влияние на первый; именно понятие свободы должно осуществлять в чувственном мире ту цель, которую ставят его законы; и природу, следовательно, надо мыслить так, чтобы закономерность ее формы соответствовала по крайней мере возможности цели, осуществляемой в ней по законам свободы. Следовательно, это должно дать основу единства сверхчувственного, которое лежит в основе природы, с тем, что практически заключает в себе понятие свободы, для чего понятие (хотя оно ни теоретически, ни практически не достигает познания его, значит, не имеет своей собственной области) все-таки делает возможным переход от мышления по принципам одного к мышлению по принципам другого.
III. О критике способности суждения как средстве, соединяющем две части философии в одно целое
Критика познавательной способности во всем том, что она может сделать априори, собственно, не имеет никакой области по отношению к объектам, ибо она не есть доктрина, а имеет в виду только исследовать вопрос, действительно ли и каким образом возможна через нее доктрина на основании того, что свойственно этой нашей способности. Ее поле простирается на все притязания этой способности, чтобы ввести их в их законные границы. Но