Иммануил Кант. Критика чистого разума. Критика практического разума. Критика способности суждения (сборник) (Кант, Сирота) - страница 225

Что касается интереса склонности при приятном, то каждый, например, говорит: голод лучший повар, – и людям со здоровым аппетитом нравится все, что только съедобно; значит, такое удовольствие еще не доказывает выбора по вкусу. Только тогда, когда потребность удовлетворена, можно сказать, кто из многих имеет вкус и кто нет. Точно так же бывает нравственность (поведение) без добродетели, вежливость без доброты, приличие без честности и так далее. Там, где говорит нравственный закон, объективно уже нет свободного выбора по отношению к тому, что надо делать. Но обнаружить вкус в исполнении чего-либо (или в оценке того, что сделано другими) – это нечто совершенно другое, чем обнаружить нравственный образ мыслей, последнее заключает в себе заповедь и возбуждает потребность, тогда как художественный вкус только играет с предметами удовольствия, не прилепляясь к чему-либо.

Объяснение прекрасного, выведенное из первого момента

Вкус есть способность суждения о предмете или о способе его представления сообразно удовольствию или неудовольствию без всякого интереса к этому предмету. Предмет такого удовольствия называется прекрасным.

Это объяснение прекрасного следует из предыдущего объяснения его как предмета наслаждения, свободного от всякого интереса. О том, в чем каждый сознает, что удовольствие не имеет здесь для него никакого интереса, можно судить не иначе, как только так, что оно должно заключать в себе основу удовольствия для каждого. Так как это суждение не основывается на какой-либо склонности субъекта (или на каком-либо сознательном интересе его) и так как тот, кто высказывает суждение по поводу наслаждения, которое производит на него предмет, чувствует себя совершенно свободным, то он не может привести в качестве причин своего наслаждения никаких частных условий, которые были бы присущи только его субъекту. Поэтому он должен смотреть на это наслаждение как на обоснованное в том, что он может предполагать и у каждого другого. Следовательно, он должен думать, что имеет полное основание предполагать подобное же наслаждение и для каждого. Поэтому он будет говорить о прекрасном так, как будто бы красота была свойством предмета, а его суждение было логическим (то есть как будто бы оно есть его познание через понятие об объекте); хотя это только эстетическое суждение и оно заключает в себе только отношение представления о предмете к субъекту, но оно имеет сходство с логическим суждением, и именно в том, что можно предполагать его значимость для каждого. Но эта всеобщность не может возникать из понятий. От понятий нет никакого перехода к чувству удовольствия или неудовольствия (за исключением только чистых практических законов, которые вводят с собой интерес, что несовместимо с чистым суждением вкуса). Следовательно, суждению вкуса, при сознании отрешения в нем от всякого интереса, присуще притязание на значимость для каждого, но без всеобщности, основанной на объекте, то есть с ним должно быть связано притязание на субъективную всеобщность.