Как ни странной и неразумной кажется мысль, что рассудок есть источник законов природы и ее формального единства, тем не менее она совершенно верна и согласна с фактом, т. е. опытом. Конечно, частных законов нельзя выводить из чистого рассудка, как нельзя понять неизмеримого разнообразия явлений из одного чистого чувственного представления. Но все частные законы суть виды чистых законов рассудка, по форме которых возможны первые; они сообщают явлениям правильную форму, точно так же, как все явления, несмотря на различие опытных форм их, всегда должны согласоваться с условиями чистой формы чувственности.
Значит, в категориях чистый рассудок служит законом синтетического единства всех явлений и посредством их становится возможным опыт со стороны своей формы. В нашем трансцендентальном выводе категорий мы имели именно в виду отношение рассудка к чувственности, а чрез нее и ко всем предметам опыта, следовательно, мы хотели объяснить объективное значение чистых понятий его априори и таким образом установить точные сведения об их происхождении и значении.
Сокращенное изложение оснований, из которых очевидны верность и единственная возможность нашего вывода чистых понятий рассудка
Если бы предметы, с которыми нашему познанию приходится иметь дело, были вещами самими в себе, то мы не могли бы иметь никаких понятий о них априори. Откуда мы стали бы заимствовать их? Если бы мы отвлекали их от предметов (мы уже не станем еще раз исследовать, каким образом они могут быть нам известны), то наши понятия имели бы опытный характер, но не были бы понятиями априори. Если же они чисто субъективного происхождения, то понятно, что существующее только в нас не может определять качества независимого от наших представлений предмета, т. е. служит основанием, почему должна существовать вещь, которая соответствует содержанию наших мыслей, почему она не есть простая фантазия. Если же предположить, что мы имеем дело с одними только явлениями, то становится не только возможным, но и необходимым предположение, что известные понятия априори предшествуют опытному познанию предметов. В качестве явлений предметы существуют только в нас самих, ибо вне нас не могут существовать состояния нашей чувственности. Поэтому наша мысль, что все явление, а следовательно, и все предметы наших наблюдений существуют собственно в нас, т. е. суть определения нашего всегда тожественного «Я», необходимо предполагает единство таких определений в тожественном самосознании. В этом-то единстве сознание и состоит форма всякого познания предметов (т. е. условие, от которого зависит связь разнообразного содержания в одном предмете). Значит, способ, каким содержание чувственного представления воспринимается в сознании, предваряет всякое познание предмета как чисто рассудочная форма его; сама по себе она есть формальное познание априори всех предметов, входящих в область мысли (категории). Синтез познания посредством чистого воображения, равно как единство содержания представлений в связи с первоначальным самосознанием также предшествует всякому опытному познанию.