На третий день разразился ливень.
— Разгневался ламутский бог, — сказал Сухов.
В этом районе кочуют с оленями ламуты (здесь сохранилось старое русское и якутское название народности эвенов).
Карбасчан на глазах вздулся и залил прибрежные болота. Каждый шаг стоил больших усилий, но самое главное, что тревожило путников, — лошадь. Мокрая, тяжело навьюченная, она могла повредить спину.
Пришлось пережидать дождь. А он льет час, два, десять, двадцать… К рассвету дождь утих. Проползли еще километров десять.
Остановились на ночлег на речной косе. Развьючили Цилю, пустили пастись. Натянули палатку, выбрав место повыше. Костер никак не разгорался — ветки были мокрыми. Жора разыскал густую лиственницу, наломал немного веток снизу — они были суше. Потом под эти «дрова» поставили свечку: она подсушила их и зажгла. Съели предпоследнюю банку мясных консервов, без хлеба. Правда, была еще мука, но испечь что-нибудь из-за дождя было невозможно. Самое большое, что удалось сделать, — приготовили впрок «жженку», так здесь называют поджаренную на сковородке муку. Завтра, если погода не улучшится, достаточно будет залить «жженку» кипятком и можно есть. А если в кружку добавить некоторых других «капвложений» — сахар, масло, то «жженка» получится даже вкусной.
Едва поджарили муку и ссыпали ее в мешочек, как снова полил дождь.
Единственное утешение в такую отвратительную погоду — меньше комаров. Продукты были на исходе. Сейчас бы солнышка — не сидели бы, не мокли бы!
Степан Донатыч проснулся среди ночи, прислушался — дождь барабанит ровно и неутомимо. Зябкая сырость забирается даже в спальный мешок.
Утром — также мокрая дробь по палатке. Не хочется подниматься. От дыхания пар идет — холодно. Продремали до обеда. Наконец Степан Донатыч вылез из палатки и ужаснулся: коса, на которой стояла палатка, превратилась в остров, со всех сторон вода!
— Аврал! Нас заливает!
Дело нешуточное, медлить нельзя — вода быстро прибывает. Жора выскочил из палатки, даже ахнул от неожиданности. Скорей, скорей складываться! Сорвали палатку и кое-как свернули. Поток нес к островку толстую лиственницу, попытались схватить ее, чтобы по ней выбраться из воды, но куда там! Дерево вывернулось. Остается одно: Сухов вошел в ледяной поток, подняв над головой тюк со спальным мешком, сухими ветками и спичками. За Суховым последовал Жора.
Вода уже доходила до груди, вот-вот собьет с ног.
Добрались до берега. Уф! Ну и холод, все тело сводит. Разожгли костер. Согреваться, сушиться!..
Вдруг Жора вскакивает и с проклятиями начинает раздеваться. Степан Донатыч с недоумением посмотрел на него.