— Це ж я забув закрутыты пробку.
Ни Кочева, ни остальные, вернувшиеся из маршрута, не ругали завхоза: потому что очень устали в походе, потому что были очень огорчены случившимся (не хватит бензина на оставшийся путь), потому что давно убедились, что рассеянность и забывчивость завхоза ничем не исправишь. И еще все понимали, что виноват-то медведь! Не будь его — бензин остался бы цел.
— Мыкола Карпович отделался легким испугом, — сказал после ужина Сухов.
— Почему легким? А медведь? — произнес Владик. — Этого страха хватит завхозу до будущего летнего сезона.
Но Довгый уже ходил с таким видом, будто ничего не произошло, и даже под хохот товарищей заявил:
— Проклятый медвидь подвив мэнэ. Як попадаться вин мэни ще раз — намну йому чуба.
Медведь действительно попался, только не Мыколе Карповичу, а Степану Донатычу и Жоре.
Они изучали ручей Голубой. Жора, как всегда, был «при вооружении» и сразу же начал искать дичь, не забывая заглянуть и в ручей, где серебрились хариусы: «Будем повертывать домой — наловим».
Жора перешел вброд неглубокий перекат.
Сухов двигался по этой стороне ручья. Было жарко, захотелось пить. Степан опустился на колени, глотнул прохладной воды, брызнул на лицо несколько пригоршней и, фыркнув от удовольствия, поднялся. Поднялся и остолбенел: перед ним, на бугорке, всего в нескольких шагах, стоял… медведь. Из раскрытой пасти вырывалось хриплое дыхание.
Жора заметил медведя, но стрелять не мог: Сухов заслонил зверя. Так продолжалось несколько секунд. Степан крикнул, Жора — тоже, медведь повернулся и скрылся в кустарнике.
Жора поздравил Сухова «с медвежьим крещением». Возвратившись в лагерь, Жора весело рассказывал о встрече с косолапым.
Ручей назвали Медвежьим и добродушно подшучивали над Степаном. Но недолго — до следующей встречи с медведем.
Точнее, встреч было еще две. Сухов, описывая прибрежные обнажения эффузивов, заметил неподалеку косолапого и успел его сфотографировать. Потом он и Жора столкнулись с «хозяином тайги» на звериной тропе. Оба одновременно вскинули ружья, грянули два выстрела. Зверь заревел, упал. Теперь — контрольный выстрел дробью в глаза, и можно подходить к трофею.
Тушу волокли в лагерь веревками, как бурлаки.
— Наконец-то я попробую медведя! — обрадовался Юра.
— Будет у нас много всякой вкуснятины! — воскликнула Кочева.
Шкуру «хозяина тайги» растянули на земле, придавили по краям камнями. Может, кому-нибудь пригодится.
…Ирина задумчиво смотрела на лодки.
— Чем озаботили вас эти корабли? — спросил я.
— Названиями. Ауцелла, Мегалодон — это, можно сказать, наше знамя. Но мы до сих пор не нашли ничего, что заставило бы «говорить» немые толщи пород. Завтра отправимся на охоту за фауной. Я знаю заповедное место. Там, в глинистых сланцах, попался мне однажды отпечаток раковины, но был он очень плохой. Сколько я ни старалась тогда, лучшего не нашла. А тут еще лил дождь, пришлось возвратиться в лагерь не солоно хлебавши. Вот туда и пойдем.