— Раздобыл в поселке, — коротко ответил тот. Заметив выжидающий взгляд Абаева, добавил: — Пальцем никого не тронул.
Салат Михайлович не стал допытываться. А через два месяца ему довелось быть самому в поселке, и он решил узнать все.
Оказывается, Жора пошел в школу, рассказал, в чем дело, и детвора натаскала ему кухонного добра даже больше, чем нужно. В школе показали Абаеву листок, на котором было неумело написано: «Выручили. Будеть чай будеть золото. От имени партии Абаева сотрудник гиологии Жорж Рыло».
Абаев вышел с базы в маршрут. Условился с коллектором и каюром: они будут ждать на берегу небольшого озера, поставят палатку, приготовят ужин.
…С сопки на сопку, с сопки на сопку. Пока идешь в гору — взмокнешь, а на вершине пронизывает ветер. К пяти вечера Абаев уже сильно устал. Сел отдохнуть, съел галеты с маслом. Еще переход. Блеснуло под солнцем озеро. Там — ужин, отдых. Какое блаженство после такого перехода!
Еще час — и Салат Михайлович возле костра. Негде палатка, где коллектор и каюр? Не видно. Нет даже никаких намеков на то, что здесь кто-то был.
Обождал немного. Выстрелил несколько раз. Тихо. Поднялся на сопку. Долина дымилась — там начался пожар. Огонь может отрезать дорогу к базе. Нужно как можно скорей возвращаться. Абаев поспешил обратно. Снова — с сопки на сопку, сходит семь потов на каждом километре.
Так продолжалось всю ночь. Только утром, обессилев, добрался до базы. С трудом узнал место: его заволакивал дым. А в дыму, черные, в обгоревших одеждах, метались люди, отчаянно борясь с пожаром.
Коллектор и каюр тоже были здесь. Они даже не покидали базу: рабочий партии обронил окурок в ягель — и вспыхнул огонь!
Все бросились тушить. Хорошо еще, что мох стелился не сплошным ковром, а отдельными пятнами. Огонь то вспыхивал так, что к нему не подойти, то утихал, но не сдавался. Абаев не медлил — на помощь товарищам!
Это было похоже на ад Черные лица с обгоревшими бровями, волосами, окровавленные руки… Метались как черти, останавливали огонь в одном месте, а он просачивался в другом и уже злорадно трещал сзади. Не чувствуя боли и ожогов, убивали пламя, а оно вспыхивало в третьем месте. И снова отчаянная схватка!
Весь день, всю ночь, весь второй день и всю вторую ночь бились пять человек с огнем. Абаев чувствовал: вот-вот и он упадет и больше не поднимется. Наконец он упал лицом в землю, перевернулся на спину, чтобы погасить тлевшие на спине остатки рубахи.
В лицо легко ударило что-то прохладное, что-то мокрое. Да это же дождь! Дождь!
Абаев схватился и вновь ринулся на огонь. Спасительный дождь все усиливался, он лил уже сплошным потоком. Пожар потух.