В инспекционно-амурную поездку Сату Халович пригласил своего заместителя Али Сапарбиева, разумеется, твердо рассчитывая избавиться от него, когда дело дойдет до второго пункта намеченной программы.
От районного центра до аула Тийна-эвл на «Волге» путь не долог. Остановившись поодаль от клуба, зав и зам вышли из машины, заперли ее и не торопясь направились к сверкавшему огнями зданию. Сапарбиев, которому уже многое не нравилось в делах и в поведении его начальника, пребывал в тревожно-задумчивом состоянии. Что же касается самого заведующего, то у него настроение было отличное. В самом деле, а чего бы ему быть плохим? Решение об усилении антирелигиозной борьбы из 127-ми параграфов принято, план мероприятий разослан. Остается лишь взглянуть своими глазами на то, как это выполняется. И он, ответственный сейчас за состояние антирелигиозной работы в районе, все увидит своими глазами, а потом умело доложит начальству, Конечно, придется также сделать сейчас два-три ценных замечания, дать два-три ценных указания, а потом соответственно выслушать два-три ценных замечания, принять к руководству два-три ценных указания, — это уж как водится, но в целом — какие могут быть сомнения и тревоги? К тому же после дачи ценных указании — вдохновляющий визит к Куржани…
Да, товарищ Ханбеков был в отличном расположении духа и потому испытывал легкую и приятную, как аппетит после прогулки, потребность в общении с массами.
Первым, кого Сату и Али увидели около клуба, был высокий худой седобородый старик. Старики — особенно благодатные объекты для такого общения. Старики и дети.
Старик — это был Абдулрешид — стоял, широко расставив ноги, прямо против входа в клуб, время от времени постукивал палкой о землю и что-то бормотал.
— Добрый вечер, ата! — последовательно демократическим голосом воскликнул Ханбеков, подходя к Абдулрешиду и сожалея в душе о том, что рядом нет фотокорреспондента областной газеты или хотя бы районной газеты.
— Здравствуйте, — мрачновато ответил старик.
— Какой прекрасный вечер! — еще более последовательно и даже неукоснительно демократическим голосом произнес товарищ Ханбеков.
— Да, спокойный вечерок, — сказал Абдулрешид.
— Спокойный? — удивился Ханбеков. — Что значит спокойный?
— Ну, ведь случаются у нас и неспокойные вечера, — загадочно проговорил старик. — А сегодня совершенно спокойный, благодарение аллаху.
— А что же ты, — Ханбеков знал, что демократическая манера требует говорить со стариками именно на «ты», — что же ты, ата, стоишь здесь и не идешь в клуб? Там теперь, должно быть, уже собрались многие твои сверстники, сидят у голубого экрана, играют в шахматы, слушают лекцию или, наконец, просто ведут задушевную беседу, как говорится, вспоминают минувшие дни и битвы, где вместе рубились они.