— Эй, Сапи! — крикнул Ханбеков. — Зайди-ка, дело есть.
Через две минуты Сапи был уже в кабинете.
— Мотоцикл в порядке? Ну и прекрасно. Отвезешь домой Тумишу. Но не слишком тряси. Она и так только что пережила глубочайшее нервное потрясение. А потом поедешь на участок, который разравнивают под сад, и привезешь оттуда Казуева и Кесират — они там.
— Лучше я еще раз переживу глубочайшее нервное потрясение, но на мотоцикле не поеду, — вдруг закапризничала Тумиша. — Где это видано, чтобы директора́ Домов культуры ездили на мотоциклах!
— Но он повезет тебя не как директора, а как женщину, недавно пережившую потрясение.
— Тогда пусть положит меня поперек седла, как джигит на коне.
— Положишь? — раздраженно спросил Ханбеков.
— Почему не положить? Положу.
— А ГАИ?
— Как-нибудь.
На этом и порешили.
Когда под окном райисполкома затрещал мотоцикл, то в этом неистовом треске никто не заметил негромкого, стука в кабинете следователя.
Минут через сорок войдя в этот кабинет, Казуев увидел следующую картину: на полу, под грудой «сигналов», лежало бесчувственное тело товарища Абуталипова. Все произошло так: когда мотоцикл затрещал, то бумажная груда от сотрясения рухнула и погребла под собой товарища следователя. Он, конечно, боролся, но выкарабкаться из-под писем все-таки не смог. Они поглотили его, и он потерял сознание.
Остается лишь добавить, что все это явилось результатом тщательно обдуманного террористического акта божьих будильников при содействии Ханбекова: львиная доля писем была написана или инспирирована ими. Секретарша получила указание складывать письма именно так, как она их складывала — горой; наконец грохот мотоцикла под окном тоже был предусмотрен и заранее опробован самым тщательным образом… В тяжелом состоянии следователь Абуталипов был отправлен в районную больницу.
Ханбеков ходил по своему служебному кабинету и вспоминал вчерашнее заседание райисполкома. Сенсацией явилось выступление его заместителя Али Сапарбиева против Тумиши. Он говорил, что, дескать, эта молодая женщина слишком быстро выдвинулась и, не успев освоить один участок работы, переводится на другой, более ответственный.
Ханбеков тотчас почувствовал опасность. Он встал и расценил это выступление как неуважительное по отношению к женщинам-горянкам, как продиктованное недоверием к ним, подозрительностью, стремлением отстранить их от активной общественно-политической жизни.
Но Али не сдавался:
— Никому не удастся обвинить меня в неуважении к горянкам, но то, что Тумиша поднимается неизвестно на каких дрожжах, это факт!