Ханбеков понял, что в этом намеке таится большая опасность. И он снова гневно обрушился на своего заместителя:
— Вы, товарищ Сапарбиев, неискренни. Вы говорите «неизвестно на каких дрожжах», а сами при этом думаете о шейхах, мюридах и другой реакционной сволочи, которая якобы оказывает тайную поддержку Тумише. Ведь так? Так! Но это же ложь! Это клевета! Вам никто не позволит игнорировать тот факт, что Жума никакой не шейх, а честный труженик, простой чабан, затравленный людьми, подобными вам — затравленный и сбежавший от позора неизвестно куда. Вы всполошили весь район, всю республику баснями о шейхе и мюридах. А теперь мы все сели в лужу. Ведь последними словами дорогого товарища Абуталипова, оказавшегося в сущности жертвой этой нелепой истории, были: «Жума Хушпаров ни в чем не виновен…» Я это слышал собственными ушами, когда мы пытались привести в чувство дорогого товарища Абуталипова, извлеченного нами из-под груды бумаг. И вот теперь мы слышим… Хватит! Мне стыдно за тебя, Али. Стыдно и страшно. Ты не брезгуешь никакими средствами, чтобы только помешать выдвижению и росту трудовых горянок. Это опасно, и это надо пресечь.
Речь Ханбекова произвела глубокое впечатление. Сапарбиеву было указано на ошибочность его взгляда, от него потребовали исправления вредной линии, а Тумишу как бы в порядке возмещения нанесенного ей морального ущерба тут же назначили вторым заместителем завсельхозотделом.
…Да, все шло отлично. Именно так, как было запрограммировано святым шейхом. И казалось бы, у Ханбекова есть все основания для прекрасного настроения. Однако же он был мрачен. Его томила тревога и любовная тоска. Дело в том, что несколько дней тому назад исчезла Куржани — внезапно, без предупреждения, без следов. Сату Халович еще даже не успел вручить своей возлюбленной все подарки из того обстоятельного списка, составленного на ватмане. Он знал, что сведения о Куржани ему может дать только сам шейх. Но где шейх? Как к нему добраться? Как его найти?..
Ханбеков сел за стол. Перед ним лежали деловые бумаги, ждущие его решения. Он попробовал работать. Но ничего не получалось. Он не мог понять смысла бумаг, которые читал, не мог уразуметь, о чем ему говорят по телефону, не мог уяснить, что сообщила секретарша.
Поняв наконец бесплодность своего дальнейшего пребывания в служебном кабинете, влюбленный ответработник сказал секретарше, что уезжает на два дня на отгонные пастбища в горы, и ушел.
На улице ему неожиданно встретился Сапи. Вот кто может помочь! Он же стал, кажется, одним из ближайших мюридов шейха и, конечно, все знает.