— Негодяй! — закричал, как резаный, святой шейх. — Он уже давным-давно должен быть с ответственным заданием в Сочи, а вместо этого все еще в вытрезвителе. Кезилг уже успел съездить за океан, а он… Мерзавец! Прокляну! Отлучу! Посажу на кол!
Святой шейх выключил экран, задвинул занавес, подбежал к письменному столу и нажал кнопку звонка. Вошел секретарь Мусост.
— Бирку — живого или мертвого — ко мне!
— Но он в Сочи, о повелитель, — покорно склонил голову Мусост.
— Он в районном вытрезвителе. Надо его оттуда выкрасть!
— Будет сделано, — сказал секретарь и удалился.
Жума встал из-за стола и несколько раз прошелся по кабинету из угла в угол, успокаиваясь. Потом заговорил:
— Аллах до поры до времени оставляет нечестивцев в покое на грешной земле, но лишь для того, чтобы на том свете покарать сразу за все…
— Воистину так! — поддакнул новообращенный.
— Но оставим это. Я призвал тебя, Усман, в эту священную обитель верного слуги аллаха затем, чтобы через тебя передать слово пророка тем правоверным района, где ты живешь, которые еще способны это слово воспринять.
— Да возвысит тебя за это аллах! — благодарно воскликнул Усман.
Доклад Кезилга о предстоящем матче близился к концу, когда вошел дежурный мюрид.
— О повелитель! — обратился он к Жуме. — Ввиду особой важности только что полученного мной по радио донесения позволь немедленно сообщить его.
— Что такое? — Жума был явно недоволен тем, что ему мешают слушать Кезилга.
— Операция по извлечению мюрида Бирки из районного вытрезвителя имени академика Павлова успешно завершена. Наши люди, проводившие операцию, сейчас находятся на пути сюда.
— Кто руководил операцией?
— Мюрид Дика.
— Представить его к награде.
Секретарь Мусост тотчас записал повеление шейха.
— Когда они будут здесь?
— Думаю, очень скоро, так как большую часть пути она преодолеют на машине, а навстречу им, туда, где кончается шоссе и начинается горная трона, уже высланы свежие лошади.
— Отлично, — сказал Жума, вставая. — Тогда на этом мы прервем слушание отчета Кезилга, закончим завтра. Братья будильники, вы свободны.
Все встали и с явно разочарованным видом — уж очень не терпелось узнать, что Кезилг расскажет еще, — направились к выходу. Новообращенного Усмана шейх попросил остаться. Когда дверь за последним мюридом закрылась, вдруг за окном, в лесу, раздался печальный и жуткий крик совы.
— Должно быть, все-таки скучновато в этой лесной глуши? — неуютно поеживаясь, спросил Усман.
— Ах, о чем ты говоришь! — досадливо махнул рукой Жума, вновь усаживаясь в кресло и приглашая сесть собеседника. — Если бы ты только знал, какой у меня напряженный рабочий день! Я не могу себе позволять такую роскошь, как скука. Рабочий день у шейхов ненормированный, и мы не знаем, что такое выходной или отпуск. А вот мои мюриды уже поговаривают о восьмичасовом рабочем дне, о двух выходных в неделю, о повышенной оплате сверхурочной работы. И что же ты думаешь? Вероятно, я пойду на то, чтобы удовлетворить все их требования. Бессмысленно противиться — современный советский мюрид это совсем не то, что мюрид времен Шамиля, он, дитя эпохи, знает КЗОТ