Я вежливо улыбнулся шутке и принялся за консервы.
— А Саркисян где? — вспомнил о разведчике Бабичев.
— Спит, — буркнул Кощихин.
— Поел?
— А то как же.
— Ну, ладно. Закусывай, Костя, и отдыхай. — Он тряхнул головой, запустил растопыренные пальцы в черно-смолистые волосы, мягкие и длинные, отвел их назад, потер виски и опять склонился над планшетом. Затем рассеянно взглянул в мою сторону и с треском бросил целлулоидный артиллерийский круг. — Кощихин!
В темном углу выросла фигура солдата.
— Где сто грамм гвардии лейтенанту?
— Они отказались.
— Да-да, спасибо, — подтвердил я.
— Ну, ладно, — примирительно сказал Бабичев, но все-таки выговорил ординарцу: — Ох, и прижимистый ты, Кощихин!
— Не для себя жмусь, — буркнул тот с обидой.
— Ладно, досыпай.
Вместо деревянного потолка будто стальные листы, и десятки ног беспорядочно топчутся над самой головой. Но разбудил не грохот, а аромат чего-то фантастически вкусного, необыкновенного, давным-давно забытого.
Ни соседей по лежанке, ни Бабичева не было. Рывком уселся, нащупал босыми ногами валенки и замер.
У печки хлопотала женщина в белом переднике. На сковородке потрескивал тонкий круг теста.
Наверное, показалось, что проснулся. Я еще спал: женщина в белом переднике, блин на сковородке — сон.
— Доброе утро, — прозвучал мелодичный голос.
— Здравствуйте…
— Иван Маркович сказали: как поедите, сразу к нему на чердак.
«Наваждение какое-то! Откуда здесь женщина? Какой чердак?»
— Ведерко в углу, умывайтесь.
«Какое там «умывайтесь»!»
— Где чердак?
— Иван Маркович сказали: как поедите — потом.
В мелодичном голосе бездна уважения к Ивану Марковичу и непреклонность.
Торопливо поплескал в лицо холодной водой, вымыл руки и, повинуясь приглашающему жесту загадочной женщины, присел к столику от швейной машины. Кружка с чаем, тарелка с горкой пахучих блинов. Сколько лет не ел их! Сто, не меньше!
Я обжигался блинами и кипятком, а женщина тайком наблюдала за мной.
— Еще напечь?
— Нет-нет, спасибо! Пребольшое спасибо… Извините, не знаю вашего имени.
— Мария.
— Ильин, — представился я, приподнявшись.
— Иван Маркович говорили: вы лейтенант Ильин Костя, вместо Тимы Шитикова. — Мария подавила вздох. — Пойдемте, покажу.
Тем же путем, что и вчера, через пролом в стене, выбрались наружу. Мария показала изрешеченный дом с высокой железной крышей.
— По траншее идите, только пригибайтесь пониже.
Благополучно достиг дома, поднялся по шаткой лестнице на чердак.
Железная крыша продырявлена пулями и осколками. В оторванный миной угол карниза врывался колючий, морозный ветер. У выпиленного во фронтоне «глазка» — стереотруба. Бабичев внимательно изучал участок переднего края.