— «Зея», «Зея». Я — «Сура», я — «Сура». Прием.
Медленно возвращается сознание. Ощупываю себя. Кажется, цел, но во всем теле тупая, ноющая боль. Пытаюсь вспомнить, что же произошло.
…Мы наступали на Жиллен, разрушенный хутор с единственным уцелевшим домом под островерхой черепичной крышей.
Пологая возвышенность, на которой стоял хутор, судя по топографической карте, господствовала в этом районе. Впрочем, листы карты Восточной Пруссии устарели, обнаруживались неведомые дороги и неизвестные населенные пункты. За пять минут до начала артиллерийской подготовки командир дивизиона пришел к выводу, что мы уже в Жиллене, а дом под островерхой крышей впереди — что-то другое. То, что Жиллен уже в наших руках, радовало. Но знал об этом только наш дивизион, а «катюши» нацелили на Жиллен ракеты. Прямой связи с гвардейцами у нас нет. Радировать в полковые штабы не имело смысла. План артподготовки исходил из армии. Разве туда добраться по эфиру за пять минут до боя!
Нас не накрыли: «катюши» все-таки «сыграли» по немцам.
Когда изломанную цепочку второй роты отделяла от дома с островерхой крышей сотня метров, я с разведчиком Лариным и радистом Шкелем ушел вдогонку за наступающими. Из старого наблюдательного пункта корректировать огонь стало невозможно.
Вместо крыши на доме чернел скелет из стропил. Черепица обрушилась, и вокруг дома снег казался пропитанным кровью.
В пустой комнате с голыми проемами окон сидел на полу пожилой лейтенант в ватном костюме, измазанном глиной и известкой. Он звучно высасывал мед из большого куска пчелиных сотов. В углу девушка в шинели бинтовала голову раненому солдату.
— Ну как? — отдышавшись, спросил я лейтенанта, командира роты.
Покряхтев, он разломил медовую плитку и, протянув мне половину — угощайтесь, пожалуйста, — равнодушно кивнул на окно. Я взялся за бинокль, но в нем не было нужды. В каких-нибудь трехстах метрах на опушке леса пофыркивали сизыми выхлопами две самоходные пушки с мужским именем «фердинанд». Под их прикрытием залегли немцы.
Шкель возился с радиостанцией: у него что-то не ладилось. Появился куда-то исчезавший Ларин.
— Товарищ старший лейтенант, подвал здесь — чистый дот!
Я отмахнулся и заторопил радиста.
— Питание село, — отозвался Шкель.
Он предупреждал меня еще вчера; мы наступали восьмые сутки. Как тут напасешься свежих аккумуляторов!
Ротный тоже не имел связи. Оба телефониста, тянувшие кабель, погибли. Ждали радиста из батальона.
— Что делать будем? Петеэры есть? А противотанковые гранаты?
У ротного не было ни противотанковых ружей, ни гранат. Определив на глаз местоположение самоходок, я набросал несколько слов на листке из полевого блокнота и вручил его Ларину: