Соображал он туго: в голове звон, в ушах вата. Хлебников даже поковырял в ухе, будто на самом деле там вата была. Потом резко тряхнул головой и его замутило.
Отлежавшись, Хлебников подобрался к воронке. В нормальном состоянии понимал бы: искать сержанта пустое дело.
В вышине беззвучно лопались осветительные ракеты, вокруг огненно всплескивали разрывы мин.
«Переждать придется», — подумал словами сержанта Хлебников. Или последний приказ вспомнил. Все-таки надо было найти его, командира, товарища. Спасителя, можно сказать…
Он долго кружил вокруг воронки. В руки попались ножницы и согнутый автомат без приклада.
Одна неумело запущенная ракета упала совсем близко и догорала на снегу. При мертвенном неверном свете ее Хлебников наконец увидел сержанта. Тот выглядывал из глубокого, до подбородка, ровика. Хлебников обрадовался, крикнул: «Здесь я!» Сержант не ответил. Приблизившись к ровику, Хлебников понял, что сержант мертв. В последние минуты ему, видимо, было жарко. И каску, и подшлемник снял. С бровей и усов стаял иней, а вокруг черно набухал снег…
В беспамятстве от ужаса Хлебников приподнялся на карачки и судорожно-быстро пополз к линии заграждения. Там он опять распластался и пробрался на вражескую сторону.
Снежный желоб, вытертый телами разведчиков, был надежным путеводителем. Хлебников не думал, что путь этот ведет к немецкой передовой. Он панически бежал от одиночества, от начиненного смертью поля, от мертвой головы сержанта. Одна-единственная мысль билась в мозгу: «К своим! Догнать своих!»
Под неяркой луной восково заблистала ледяная гладь озера.
В зарослях камыша, среди ломких стеблей с черными свечками прошлогодних султанов, разведчики остановились на короткий привал. Тут Хлебников и догнал своих.
Разведчики, белые увальни, свернувшиеся медведи, первыми, конечно, обнаружили преследователя. Навалились, скрутили, пикнуть не успел. Хорошо, что узнали его, сапера своего. Кляп вытащили. И Хлебников сразу в лицо признал старшего лейтенанта, хотя глаза у того совсем другие были, чем там, дома еще, в блиндаже. Веселый такой, все подшучивал: «Подведешь, сапер, усы повыдергаю!»
Сейчас глаза командира разведки прямо-таки молнии метали. И говорил он резко, возмущенно. А что — не слышно.
Мокрое от снега и пота лицо Хлебникова исказилось мучительной гримасой. Доложил с опасной громкостью:
— С-с-сержанта уб-било!
Старший лейтенант ткнул кляпом в раскрытый рот и свирепо зашипел:
— Тише! Какого черта? Зачем? Кто разрешил?!
— М-м-миной…
— Зачем пришел?!
— Нас-смерть!
Разведчики наконец поняли, что он контуженый. Стали совещаться, что делать с ним.