Взял со стола табакерку, уселся на диван и принялся набивать трубку.
Я, понятно, оторопел от такого оборота дела, но размышлять было некогда. Раскрыл папку. В ней лежала тоненькая стопка бумаги. На первом листе прочел:
«Прошу направить меня на учебу в академию. Это моя заветная мечта. Надеюсь, что, получив высшее образование, смогу принести больше пользы любимой Родине».
«Зыкова рапорт? — спросил командир. — Стоящий! Орденом награжден. Пошлем в академию?»
Он спрашивал меня с таким серьезным видом, будто от меня и в самом деле зависела судьба Зыкова.
«Пошлем», — ответил я твердо.
«Согласен, — утвердил он мое решение. — Дальше».
Семь рапортов моих однополчан, желавших учиться, переложил я из папки на толстое стекло письменного стола командира полка.
«Пошлем?»
«Пошлем», — отвечал я не колеблясь: все кандидаты, безусловно, заслуживали чести поехать в Москву, в академию.
И вот передо мной остался один листок, последний, мой рапорт.
«Пошлем?» — не изменив тона, спросил.
«Пошлем», — ответил я тихо и посмотрел прямо в глаза своему командиру.
«Тоже считаю, что можно послать, — согласился. Я видел, что он не шутит. — Клади в общую стопку. Так… Хороших людей отобрали, стало быть, достойных? — И сам же ответил: — Достойных! Только помоги ты мне теперь вот в чем. Сколько мы наметили кандидатов? Восемь? А кого пошлем в Москву из этих восьми? На наш полк дано одно место».
— Тогда был такой порядок, — пояснил Родионов. Краснов кивнул, сейчас он забыл о собственном рапорте.
Родионов долго молчал, улыбаясь нахлынувшим воспоминаниям. Не терпелось узнать, чем же закончилась вся эта история.
— И мы решили тогда — откомандировать в академию моего командира батареи, Зыкова Ивана Корнеевича, как самого достойного. Вот, собственно, и вся моя «академическая история», — вздохнул полковник и улыбнулся. — Академию я закончил уже позже.
— Как же мне быть? — тихо спросил Краснов.
— Вам?.. Я бы советовал послужить еще годик-два. Никакая академия не заменит жизненного опыта. Никогда!
— Разрешите идти?
Родионов подошел к столу, взял листок с рапортом и отдал его.
Осторожно ступая по ковровой дорожке, Краснов вышел из кабинета. Родионов подошел к окну, раздвинул шторы и стал смотреть на освещенную дорогу. Вот на ней показался лейтенант. Пройдя несколько шагов, остановился, развернул свой рапорт, постоял в раздумье, затем сунул в карман и зашагал дальше. Он шел все быстрее, твердо ступая по светлой дороге. Командир все смотрел вслед молодому офицеру, пока его силуэт окончательно не растаял в ночной синеве.
— Кажется, понял, — вслух произнес и облегченно вздохнул.