Алхимов подсел к рации, отстранил солдата.
— «Волга», «Волга»! Как слышите? Я — «Днепр».
Насколько удобнее и проще самому держать связь. И время экономится.
— Прицел меньше… Огонь!
В сиротском, по грудь, окопе долго не усидеть, и танки уже рядом.
— За мной, бегом!
Радиостанцию он взвалил на себя, но старики и налегке едва поспевали. Отстали безнадежно или проскочили дальше в сумятице, когда он залег под бугорком с орешником. Может, ранило, убило: снаряды огневых налетов дивизиона взрывались не только среди немцев. Координаты ведь общие, на карте и на местности.
— «Волга», «Волга», я — «Днепр»…
То был самый острый и самый обидный момент. Алхимов лежал в яме из-под ели. Ее вырвало с землей и корнями, как выворачивает деревья ураган. Поверженное могучее дерево простерлось метров на двадцать, косо вздыбив метровое сплетение земли, корней, травы вокруг комля. Толстый шершавый ствол с густой хвойной кроной и зонт выворотка лежали поперек пути атакующих. Издали заметив преграду, танки отвернули в сторону. Бронетранспортерам и подавно не одолеть было такой препоны. И они обтекали ее.
Ель значилась на картах — Алхимов точно это помнил — отдельным деревом. Прекрасный ориентир для минометчиков и артиллеристов. На рабочей карте батареи ему присвоили номер. Ориентир № 8.
Они лежали бок о бок, сраженная на посту вековая ель и гвардии лейтенант Алхимов. Лежали в центре танковой дуги: оба крыла ее грозили сомкнуться в кольцо. Как тогда, у Оредежи… Опять в поле зрения бинокля танк с темным пятном под башней. Не пятно это, а эмблема — голова зверя с окровавленной пастью!
Вот что встревожило память, отчего смутно, подсознательно всплыл бедный Леонтьев. Опять это ненасытное страшное чудовище.
Ничего, ничего, теперь не уйдешь!
Внутри все горело, клокотало, а голос был неестественно спокоен:
— «Волга»! Цель — ориентир восемь!
— Цель — ориентир восемь, — повторил далекий штабной радист.
— Да-а, — удостоверил верность приема команды Алхимов. — Пять снарядов!
— Пять снарядов…
— Да. Беглый!
— Беглый… — голос радиста звучал как из другого мира, куда Алхимову даже теоретически не было возврата.
— Да. Натянуть шнуры!
Теперь выждать, не торопиться. И не опоздать. Не дай бог — опоздать!
— Натянуть шнуры, «Волга»!
— Готово…
Алхимов быстро оглянулся, словно мог увидеть отсюда своих солдат у пушек. Командиры орудий вскинули над головой невидимые клинки. Рубанут наотмашь: «Огонь!» Наводчики дернут уже натянутые боевые шнуры: «Выстрел!» Дульные тормоза с жаберными щелями полыхнут багровой вспышкой, мгновенно отскочат массивные стволы. Замковые откроют затворы, и дымные гильзы, звеня и приплясывая, отлетят к станинам. А стопятидесятидвухмиллиметровые гранаты уйдут в зенит и низвергнутся с неба на цель — ориентир восемь.