Когда им случилось впервые отправиться вместе в город, Катушка оробела. Испытав на себе, что значат людские сплетни, и более сведущая во всяких злокозненностях, чем Буби, она боялась того, что может навлечь на их головы молва, положив рано или поздно конец их любви. Больше всего она боялась, как бы не увидел их кто-нибудь из семьи умершего мужа, а особенно Урматеку. Она до сих пор не знала, известно ли ему, что это она послала Буби к Дородану. К тому же, несмотря на то что Янку проявил слабость в ту страшную ночь, а она своим хитроумием вывела его из удрученного состояния, Катушка, зная характер Урматеку, не была уверена, что он простил ее и не вздумает мстить за то, что она без всякого сожаления его оставила. Поэтому она, как могла, оттягивала их прогулки по городу, хотя только о них и мечтала с тех самых пор, как познакомилась с Буби. Эти прогулки с новым любовником, молодым и богатым, не знавшим до нее другой любви, льстили ее женскому тщеславию, обещая наряды, желанные драгоценности и развлечения, возвращающие ей юность, от которой она в свое время не успела вкусить ничего. Эти прогулки должны были стереть в ее памяти все уродливое, тоскливое, оскорбительное, что было в прошлом, особенно ту тоскливую бесконечность мечтаний и сомнений, которую она делила между мужем и Урматеку, грубым, лишенным всякой нежности, думающим больше о себе, чем о ней, во время их кратких любовных встреч, от которых она только уставала. Еще неделю, ну, дней десять Катушка могла повременить. Но не больше, она это чувствовала.
И снова наступила осень, на этот раз вовсе не опечалив Катушку. Чем дольше в Бухаресте простоит хорошая погода, тем больше ждет ее радостей: магазины наполнятся прекрасными зимними вещами, а ясными и теплыми вечерами можно будет ужинать за столиком где-нибудь в саду. Она слышала, что в Бухаресте есть места, где в поздние часы, когда озябшие плечи хочется укутать бархатной пелериной с кружевами и лентами, гремит музыка и красиво одетые женщины и мужчины выходят на сцену и поют. Она уже видела себя в зале, как она аплодирует, сидя за столом вместе с приятелями Буби, и воображала, как они с Буби возвращаются чуть под хмельком, целуются в темноте на пороге поджидающего их дома.
Начав обедать и ужинать по ресторанам, находясь постоянно на глазах у знакомых, которым Буби гордо кивал направо и налево, он невольно стал подмечать дурные манеры Катушки. К примеру, ее привычку есть с ножа, чего раньше он не замечал, потому что наедине, упоенные любовью, они жили словно с завязанными глазами. Бросив быстрый взгляд вокруг, Буби умоляюще посмотрел на нее и, протянув через стол руку, словно желая приласкать, остановил ее. Катушка, сразу сообразив, в чем дело, покраснела. Буби признательно улыбнулся ей и поблагодарил, послав воздушный поцелуй. Понимая, что при подобных обстоятельствах ей никак не избежать промахов, Катушка избрала единственный разумный путь и, стараясь говорить спокойно и даже доверительно, сказала: