Когда решено было устроить Пэуну к домнице, Янку представил ее как обедневшую родственницу. И среди многочисленных слуг, безликих для своей хозяйки, Пэуна, по совету Урматеку, вела себя тише воды ниже травы, не привлекая внимания ни других слуг, ни самой домницы.
«Чем реже будут о тебе вспоминать, тем больше ты сможешь услышать!» — таков был последний совет Янку перед тем, как Пэуна стала служанкой.
Новая горничная служила не за страх, а за совесть. И в доме на Подул Могошоайей, полном птиц, картин и цветов, куда приезжало множество всякого народа, где мысли щедрой хозяйки витали где угодно, только не вокруг хозяйства, не происходило ни одного движения, о котором бы доверенный человек барона не знал. В первую очередь стало известно, как ведет себя сам барон, что он говорит и, особенно, что обещает домнице. Обычно Пэуна не спешила со своими рассказами. К нему в дом без особых причин она заглядывала редко, больше чтобы показаться на глаза кукоане Мице. Но на этот раз бежала со всех ног, потому что накануне, прежде чем доложить, что экипаж подан, она выслушала все, что говорилось в гостиной. И теперь пересказывала второпях, глотая слова, придавая этим еще большее значение и вес тому известию, какое принесла с собой.
Вполне понятно, что для Янку это была важная новость. Но, слушая Пэуну, он решил, что ее торопливость весьма подозрительна. Женщиной она была умной. За несколько месяцев подслушивания научилась не только запоминать слова, но и истолковывать их. А это Янку уже не нравилось, особенно когда создавалась такая серьезная ситуация, как теперь. Что касается своих давних подозрений, возникших еще в Джурджу, и догадок Пэуны, он лишь улыбался самодовольной понимающей улыбкой, какие бы трудности в отношениях с Буби и Катушкой ни предвидел. Рассказ Пэуны не нравился ему не поэтому, а потому что ему не хотелось, чтобы хоть кто-нибудь заподозрил, будто его положение пошатнулось. Янку не нравилось и то, что женщина понимала, какое опасное оружие у нее в руках. Несмотря на всю его страсть, рано или поздно зайдет речь о разлуке, и тогда-то ее сообразительность и знания могут усложнить дело. Поэтому Урматеку, выслушав все совершенно спокойно и прикинув что к чему, начал задавать вопросы о всяческих пустяках, чтобы отвлечь внимание от особо важных моментов, а потом насмешливым тоном самоуверенного человека попытаться и вовсе рассеять то впечатление о положении дел, какое создалось у Пэуны.
— Ты говоришь, что Буби упоминал этого… Пузана? То есть Дородана, я хотел сказать, — спросил Янку, глядя куда-то в сторону.