Так повторилось дважды. На третий день собака снова пришла на ток. Большой глухарь с красными, набрякшими бровями, картинно изогнув шею, быстро шел по снегу. Возле него, то отставая на шаг, то забегая вперед, бежали две глухарки. Дамка замерла. Она прижалась к насту и не спускала с птиц взгляда. Ни одним движением она не выдала своего присутствия.
Когда птицы скрылись за сугробом, собака осторожно поползла вдоль валежины, покрытой сверху снегом. Краснобровый глухарь шел как раз сюда. Но его опередила тетерка. Она выскочила из-под дерева в двух аршинах от морды собаки. Дамка молнией кинулась к ней. Зубы ее мгновенно прокусили тетерке шею. И тут старый инстинкт опять дал о себе знать. Собака, как ни была голодна, бросилась с глухаркой к избушке. И только когда забежала в предбанник и не учуяла уже успевшего выветриться запаха людей, она вспомнила, что нести птицу некому. Тогда она запустила клыки в еще теплую тушку птицы.
Первый урок не пропал даром. Через три дня собака вновь наведалась на глухариный ток. На этот раз ее добычей стал большой глухарь. Потом она ходила несколько ночей подряд и принесла еще трех птиц. Но принесла их не в предбанник, а запрятала в разные места — одну в расщелину скалы, другую — в дуплистый пень, третью унесла в маленькую, с узким лазом пещеру и положила ее там, в дальнем углу. Эту пещеру собака отыскала недавно, когда инстинкт подсказал, что скоро придет пора щениться.
Вскоре Дамка перебралась на новое место жительства, а через несколько дней у нее появились три маленьких слепых и беспомощных щенка.
Первое время собака не отходила от потомства. Она чутко прислушивалась к звукам, доносившимся в пещеру снаружи, и кормила своих несмышленых детенышей. Но через двое суток голод погнал собаку к тайникам. На этот раз большого глухаря собака съела в один прием, а еще через двое суток она съела последнюю припасенную ею же самой птицу. Но теперь угроза голода надолго отодвинулась.
Весна полностью вступила в свои права. Распустились листья черемухи и березы, быстро пошла в рост трава. А где трава — там мыши, птичьи гнезда. Дамка сравнительно легко добывала себе пищу, ее семейство быстро росло, и к концу второй недели у всех щенят прорезались глаза, а затем они окрепли и уже довольно шустро стали бегать по пещере. За это время ничего особенного не произошло, если не считать, что однажды в отсутствие Дамки в пещеру к щенятам забрался горностай.
Горностай жил неподалеку от ручья в густом ивняке. Дамка не раз видела его на охоте, но не мешала ему, как, впрочем, и он ей. Зверек был ловок, проворен и хитер. Он терпеливо выслеживал мелких птичек и ловил их на гнезде. Не брезговал он и мышами. И вот, видимо, в поисках пищи зверек пролез в пещеру. Увидев щенят, он вначале струсил, но потом, разглядев их, понял, что это совсем неопасные существа. Больше того: он отважился напасть на одного. Зверек успел прокусить щенку шкуру на шее и, конечно, добрался бы до артерии, но вовремя подоспела Дамка. Она ударом лапы отбросила горностая в сторону и, не дав ему опомниться, схватила зверька зубами. Потом собака зализала щенку рану, обнюхала других и накормила всех молоком. Затем поймала несколько мышек. Некоторые из них были еще живые. Когда они шевелились, щенята, напуганные горностаем, в страхе пятились. Тогда собака прихлопывала мышку лапой и тихонько подсовывала ее детям. После нескольких таких уроков вислоухий щенок, раненный горностаем, сам придавил мышку лапой. Она шевельнулась и затихла. Щенок посмотрел на мать, на мышку, потом опять на мать. Та ткнула его легонько носом в шею. Щенок осторожно взял мышку в рот. Так повторилось с каждым. В этот день щенята вдоволь отведали мышиного мяса.