Он натянул треух задом наперед и под согласный ропот толпы спустился с крыльца. За столом поднялся Прокоп Молокович.
— Кто за то, чтобы председателем ревкома был Соловей Лександра, поднимите руки.
Тут же взметнулись вверх сотни обветренных, покрасневших ладоней, и в толпе разом заговорили.
— Пускай будет!
— А что, хлопец добрый!
— Своих в обиду не даст!
— Самостоятельный и наш человек!
А какая-то разбитная молодуха выпалила:
— Женить вперед надо!
В передних рядах загоготали.
— Сам не дите.
Раскрасневшаяся Марылька поглядывала из толпы на брата и впервые за двадцать лет, как ей казалось, была счастлива. Подружки завидовали ей и не сводили глаз с красивого, статного Александра. Не одна, наверное, видела себя рядом с ним и хотела, чтобы он заметил ее и улыбнулся ей.
Роман стоял среди мужчин, и старику не верилось, что это его родной сын, тот самый Алесь, с которым столько перегоревали они по чужим углам, на шляхетских загонах, на дернистых вырубках. Думы старика перебил знакомый голос:
— Спасибо вам, товарищи, что доверяете мне. При всех слово даю, что не пожалею сил и жизни своей за советскую власть, за партию большевиков, за революцию… А теперь нам нужно выбрать еще секретаря и членов ревкома. Говорите, кого бы вы хотели.
— Максима Левкова!
— Анупрея Драпезу!
— Молоковича Прокопа!
— Левона Одинца! — выкрикивали из толпы.
Снова вздымались окоченевшие пятерни, волновалась и гудела толпа. Только что избранные члены ревкома выходили на крыльцо и становились за столом. Александр Соловей взял в руки длинный, гладко обструганный шест. Верх его был обернут чем-то красным. Все смотрели и не могли догадаться, что это у него в руках. Тогда председатель ревкома высоко поднял шест и начал его раскручивать. Над головами затрепетало алое полотнище.
— Товарищи рудобельцы, — заговорил Соловей, — это наше красное знамя, знамя революции. На нем кровь тех, кто погиб за простой люд, за счастье и свободу. С нынешнего дня он будет висеть над ревкомом. Там, где красный флаг, там советская власть. Пусть в каждом селе, над каждым бедняцким хутором будут такие флаги. Пусть паны, шляхта и все прочие знают, что и к нам пришла революция, что власть нынче наша!
— Где ж ты его купишь, коли лавка который месяц под замком? — наседала из первого ряда Параска.
— Кто захочет, тот отыщет, — спокойно ответил Соловей и вдруг заметил, что по улице семенит невысокий дедок и размахивает топором.
— Братцы, помогите поймать! — на высокой ноте выдохнул дед с топором.
«Да это же Терешка, — узнал Александр. — Что он, одурел, что ли?»