Заскрипели подгнившие перила. На потрескавшийся, набрякший лед сорвался конь, шмякнулся и не встал. Силился, мотал головой, но так и не сдвинулся с места. Под ним оседал подмытый лед, бурлила черная вода. Без конфедератки и карабина вывалившийся из седла улан пополз по льду. Из-за кустов на мост упало еще несколько гранат. Разрываясь с грохотом и свистом, они застилали дорогу дымом. Западня захлопнулась.
Настил моста разнесли в щепки гранаты, тлели перила и просмоленные торцы перекладин. Командир орал на пехотинцев и размахивал плеткой. Солдаты обломками досок наспех латали дырки в мосту, чтобы хоть по одному можно было перебраться на ту сторону.
Стрельба прекратилась. Партизаны берегли патроны. Стоило им только секануть из пулемета по мосту, чтоб уложить всех. Но это был бы уже не бой, а расстрел.
Соловей из своего окопа следил, как ходуном ходят кусты на противоположном берегу, и радовался, что уже никто не найдет тех косарицких хлопцев, что бросали гранаты, принесенные из Гайлисовой кузницы.
К полудню все стихло. Легионеры переправились на другой берег, поставили возле обгоревшего моста часовых.
На дороге и в лесу партизаны собрали около тридцати карабинов, сабли, сняли с убитых полные подсумки, ловили испуганных, разбежавшихся по ельнику лошадей.
Когда стемнело, перенесли трупы к мосту. На картоне, прикрепленном к столбу, написали: «Забирайте своих несчастных вояк и не гоните других на погибель. Дорогу на Рудобелку забудьте навсегда». И подписались: «Ревком и подрайонный комитет РКП».
В окопах и в кустах у реки установили дозоры. Остальные отправились по домам. На уланских конях ехали раненые партизаны Моисей Рогович, Рыгор Падута, Денис Макевич. Параска перевязала их жесткими холщовыми бинтами. Когда и как она оказалась в лесу, никто не знал. Параска молодцевато сидела в седле и поддерживала Дениса с пробитым навылет плечом.
— И кто тебя просил лезть на рожон? А если б в голову?.. Потерпи, Дениска, фершал поможет, — утешала она Макевича. — Но зато всыпали панам так, что десятому закажут.
— Анупрей хорошо чесанул из пулемета — они так и посыпались, — вспоминали партизаны недавний бой.
— И жалко: молоденькие все, глупые, где-то матери ждут, — вздохнула Параска.
— Поглядел бы, как бы они тебя пожалели, — посвистывая, сплюнул раненый Денис.
После боя партизаны не расходились из волости — сидели в большой прихожей — сборне, курили, припоминали, как все было.
— Максим как дал очередь, этот офицерик так и взвился.
— Который Максим? — допытывался Терешка, все еще не выпускавший из рук длинного ружья. Свитка подпоясана брезентовым охотничьим патронташем, треух залихватски сбит набекрень.