Не знаю, кто и зачем вообще это придумал – прятать воспоминания в этот долбанный артефакт, а затем снова их оживлять, ведь прикосновение к зеркалу и впрямь могло свести с ума.
«Алтории стоило хотя бы раз выбрать себе в короли темного мага! – зло подумал я, безостановочно пытаясь расколоть проклятый артефакт. – Что бы ни говорил герцог, а у темных больше шансов ЭТО выдержать! И никакие исцеляющие заклинания тут не помогут… Тьма!»
Я отстранился, раздраженно уставившись на покрытое кровью из разбитых костяшек зеркало.
Оно потемнело. Почернело. Едва не зашипело, начав источать легкий дымок. Однако ни одной трещины на нем так и не появилось. Эта дрянь не поддавалась магии! Ее не брала физическая сила! Фол знает, как на нее вообще можно подействовать…
И тут меня, как говорится, осенило!
– ФОЛ! – в каком-то прозрении выдохнул я, глядя как капли моей крови медленно стекают по дурацкому зеркалу. – ТЕБЕ ЖЕРТВУЮ!
И вот тогда окружившая нас Тьма отреагировала. Завыла, завертелась, подняв на дне «колодца» самую настоящую бурю. Мэл, прижавшись со спины, с удвоенной силой вцепился в мои плечи. Я приглушенно ругнулся, почувствовав, как его когти пропороли мышцы до кости. Хотел было попросить его не так усердствовать в процессе снятия моей и без того дырявой шкуры, но в этот момент Тьма обрушилась на нас со всех сторон и с воем набросилась на жалобно скрипнувшее трюмо. В мгновение ока сожрала в нем чудом сохранившееся к нашему приходу дерево. Жадно слизала с пола несколько капель моей крови. С неистовым ревом вгрызлась в покореженное зеркало. А когда уничтожила его подчистую и так же яростно набросилась на залитый моей кровью осколок…
В «колодце» случился самый настоящий взрыв.
Нас с Мэлом отшвырнуло прочь с такой силой, что я на какое-то время перестал понимать, кто из нас кого держит и где чьи ноги находятся. Когда нас увлекло в бешеный водоворот, даже мимоходом подумал, что случайно создал в «колодце» еще одну «воронку», но в этот момент почувствовал, как напряглись прикрепленные к моей ауре поводки. Затем во Тьме раздался слаженный вопль, в котором мне почудилось не столько удивление или испуг, сколько злость. А затем Тьма накрыла меня с головой, и больше я ничего не помню.
Меня привело в чувство ощущение стремительного падения и мощный удар, которым ознаменовалось приземление. Упал я неудачно, крепко приложившись правым плечом и вдобавок треснувшись виском обо что-то твердое. Голова после этого загудела еще больше, все мысли оттуда на какое-то время выдуло. А когда ко мне вернулась способность соображать, то оказалось, что мы находимся вовсе не на том месте, где, по идее, должны были находиться.