– Но, мама, мне очень нужно!
– Нет, я сказала! – повысила голос миледи. – Живо наверх! А если я услышу от вас еще хоть одно слово, вы не увидите мастера Рэйша целую неделю!
И вот тогда Роберт неожиданно сорвался.
Вчера у него было много эмоций – как положительных, так и не очень. Сегодня он, вероятно, строил большие планы на встречу с новыми друзьями. Наверняка хотел обсудить вчерашнюю оплошность с моргулом. Как и всякий ребенок в подобной ситуации, он наверняка переживал, с нетерпением ждал утра… и вдруг его планы в одночасье рухнули, потому что любимая матушка встала не с той ноги.
От обиды и непонимания юный герцог так растерялся, что на мгновение ослабил контроль, и Тьма, почуяв слабину, вырвалась из него тяжелой удушливой волной. В доме тут же похолодало. Под потолком заметались неясные тени. На испуганно отшатнувшуюся герцогиню обрушился навязчивый шепот, причем так резко, что она была вынуждена поспешно закрыть уши ладонями. Роберт при этом заметно побледнел, пожелтел, его лицо превратилось в восковую маску, а обратившиеся в сторону матери страшноватые глаза выглядели так, что у герцогини вырвался приглушенный крик:
– Пресветлый Род! Да что ж это такое?!
Я вместо ответа подошел к Роберту и погладил его по голове.
– Хватит. Отзови свою Тьму, малыш. Не нужно пугать маму.
Мальчик вскинул на меня глаза, но почти сразу они посветлели, а черное пламя вокруг него угасло.
– Молодец, – повернулся я к леди Элании. – Миледи, я должен принести вам свои извинения…
– Убирайтесь! – вдруг выкрикнула она, шарахнувшись от меня, как от прокаженного. – Вон из моего дома! Вы, оба!
– Мамочка… – испуганно пробормотал Роберт и в поисках поддержки ухватился за мою руку.
– Нет! Ты не мой сын!
– Мама!
– Миледи?! – одновременно с мальчиком опешил я. Но герцогиня уставилась на меня с такой ненавистью, что теперь даже моя Тьма недобро зашевелилась.
– Вы… – почти выплюнула она, когда у Роберта от отчаяния снова потемнели глаза. – Это вы его таким сделали! Убирайтесь! Оба! Я больше не хочу вас видеть!
На шум в холл начали сбегаться слуги. Герцогине внезапно стало плохо. Она побледнела, посерела и, закатив глаза, плавно опустилась в стоящее рядом кресло. Над ней тут же захлопотала пожилая служанка, кто-то кинулся на кухню за водой, еще двое слуг принялись обмахивать сомлевшую госпожу платками. А я почувствовал, как пальцы Роберта до боли впились в мою ладонь, и счел за лучшее уйти на темную сторону, где ошеломленный пацан сперва часто-часто заморгал, а потом уткнулся лицом в мой плащ и тихо заплакал.