Так. Это что, у нас наметились неуставные отношения?
– Хозяин, прикажете снимать стазис со второго этажа полностью? – деловито поинтересовался вынырнувший из воздуха дворецкий.
Я с подозрением посмотрел на его подчеркнуто бесстрастную физиономию. Без особого энтузиазма оглядел собравшуюся в гостиной банду. Нашел взглядом Хокк. Мысленно пообещал всю душу из нее вытрясти при случае. Представил, в какой бедлам превратится моя тихая обитель, в которой помимо Лоры и Роберта теперь поселится толпа посторонних. Но вдруг увидел, с какой тревогой дернулась Лиз, пряча внезапно заблестевшие глаза, и… обреченно махнул рукой.
– Снимай.
– Уже сделано, мастер Рэйш, – торжественно кивнул Нортидж, спрятав в усы довольную усмешку. – Господа, леди… прошу за мной.
Голодный и злой, я поднялся в кабинет и буквально рухнул в свое любимое кресло.
– Сочувствую, – вздохнул материализовавшийся посреди кабинета Мэл, который в пределах особняка, как и слуги, имел возможность пребывать в обоих мирах без ограничений. Правда, с возвращением Хокк делать это стало затруднительно, брат почти постоянно пребывал под зеркальным доспехом, но здесь, в кабинете, защита была такой, что тут можно было хоть демона поселить. И ни один темный маг, даже оказавшись под самой дверью, не почует ничего подозрительного.
Мэл, подогнув под себя лапы, привычно улегся возле второго кресла, после чего забросил руки с секирами на подлокотники, а подбородок уложил на крепкую спинку. Глянув на меня сквозь полуприкрытые веки, он едва заметно улыбнулся, а затем закрыл глаза и задремал.
– Что? – проворчал я, прекрасно зная, что это всего лишь демонстрация. – Тоже считаешь, что я размяк?
– Напротив, – не открывая глаз, отозвался бывший Палач. – Ты все больше возвращаешься к нормальной жизни.
– Я не люблю людей.
– И тем не менее упорно возишься с Хокк, помогаешь старому другу, заботишься о коллегах и воспитываешь ученика… ты потихоньку оттаиваешь, Арт. Хотя иногда это бывает некомфортно и даже болезненно.
Я фыркнул.
– По себе судишь?
– Конечно. Я пробыл во Тьме гораздо дольше тебя. Поэтому мне есть, с чем сравнивать.
Я потер красные от недосыпа глаза и решил не отвечать. Мэл, как и всегда, был прав, но мысль о присутствии в доме посторонних все еще доставляла мне неудобство.
– Скорее, ты по-прежнему опасаешься впускать кого-то в свою жизнь, – с новой полуулыбкой поправил брат. – Но это пройдет… и страх, и боль, и все то плохое, о чем мы так не любим вспоминать.
– Мэл… – невольно дернулся я.
Ох, и не к добру эти разговоры о воспоминаниях!